Чтобы ветер не унес это прочь
Шрифт:
Репортер:А когда вы приготовили свой первый профессиональный гамбургер?
Повар–мексиканец:Вы имеете в виду, когда мне впервые заплатили за гамбургер?
Репортер:Да.
Повар–мексиканец:Это была моя первая работа. 1927 год, Денвер. Я приехал помогать дяде в гараже, но мне не нравилось возиться с машинами, а у двоюродного брата было маленькое кафе рядом с автовокзалом; я стал работать у него на кухне, и скоро получил отдельную
Мне тогда было семнадцать лет.
С тех пор я повар, но я умею готовить много других блюд, а не только гамбургеры. Например…
Репортер:Давайте сначала закончим с гамбургерами, а потом перейдем к другим блюдам. Можете ли вы рассказать о каких–то интересных случаях, связанных с приготовлением гамбургеров?
Повар–мексиканец (не понимая, что от него хотят):Какие могут быть случаи с гамбургерами? Бросаешь котлету на гриль и жаришь. Потом переворачиваешь и кладешь на хлеб. Вот вам и гамбургер. Что еще с ним можно делать? Ничего особенного.
Репортер:Какое максимальное количество гамбургеров вы когда–либо готовили за день?
Повар–мексиканец:За всю свою жизнь я пересчитал много вещей, но ни разу не считал гамбургеры. Люди заказывают, я жарю. Остальное меня не касается. То есть, бывают дни, когда особенно много работы, а значит и гамбургеров тоже много, но я никогда их не считал. Мне даже в голову не приходило считать гамбургеры. Да и зачем?
Репортер (невозмутимо):Приходилось ли вам готовить гамбургер для какой–либо знаменитости?
Повар–мексиканец:Как называется ваша газета?
Репортер:«Вечерняя газета средней школы города Джонсона». У нас солидный тираж. Многие читают нашу газету вместо «Джонсон–Геральд».
Повар–мексиканец:Ваших читателей действительно так сильно интересуют гамбургеры? Я могу рассказать много интересного — например, как во время войны работал поваром в Тихом океане. Однажды на Кваджелине [9] я готовил завтрак, и в этот момент японский бомбардировщик…
9
Кваджелин — остров в Тихом океане.
Репортер (перебивая):Это, безусловно, очень интересно, но давайте, прежде чем перейти к другой теме, закончим с гамбургерами. Я понимаю, что для вас, как профессионала, разговор о гамбургерах не представляет особого интереса, но мои читатели по–настоящему увлечены гамбургерами. Редактор советовал расспросить вас как можно подробнее именно о гамбургерах. Наши читатели постоянно едят гамбургеры. Некоторые даже по три или четыре штуки в день.
Повар–мексиканец (изумленно):Так много?
Репортер:В своей статье я обязательно упомяну ваш ресторан, и это привлечет
Повар–мексиканец:Вы правильно записали мою фамилию?
Репортер:Г–О-М–Е-С.
Повар–мексиканец:Правильно. Что вам еще рассказать о гамбургерах? Черт побери! Если людям интересно читать про гамбургеры, то какого черта я буду им мешать?
Репортер:Бывало ли вам грустно, когда вы готовили гамбургер?
Повар–мексиканец:Только если я спускал все деньги на какую–нибудь девчонку, или если девчонка меня бросала. Тогда мне бывает грустно, даже если я пеку оладьи. Все зло в этом мире от баб. Им от тебя нужны только деньги — но я все же надеюсь найти себе хорошую подружку. Временами — да, я сильно переживаю из–за баб, и мне бывает грустно, когда я готовлю — гамбургеры тоже.
Я сейчас встречаюсь с одной косметичкой. Ей только и надо, чтобы я водил ее по модным кабакам и ночным клубам. Из–за этих забегаловок приходится работать в две смены — здесь она не согласится есть никогда в жизни.
Как–то я спросил: хочешь поужинать у меня в ресторане? Конечно, я в тот день не работал. Это была не моя смена, но она сказала: «Ты что, смеешься?» За три следующих часа в модном кабаке она слопала столько креветок, что назавтра я пошел закладывать часы. Тут она не станет есть, даже если на земле больше вообще не останется ресторанов.
Я делал вид, что фиксирую в блокноте подробности интимной жизни, о которых с таким увлечением рассказывал повар–мексиканец, но никаких записей на страницах не было. Там возникали лишь непонятные символы и бессмысленные аббревиатуры. Толку от них было ни на грош, но стоило повару произнести слово «гамбургер», как абракадабра превращалась в строчки — четкие и ясные, словно лучи прожекторов.
Репортер (которому надоело слушать скучную трагедию жизни повара. Он был далеко не красавец. Женщин мог заинтересовать разве только тем, что работал по шестнадцать часов в день и все деньги тратил на них):Вам приходилось ощущать душевный подъем во время приготовления гамбургера?
Повар–мексиканец:Если это последний гамбургер за смену, и если после работы я иду на свидание — я всегда ощущаю душевный подъем, потому что на сегодня всё, и меня ждет девчонка.
Я ловко завершил интервью, оставив нетронутым завтрак на Кваджелине во время войны и японских бомбардировщиков, чили тоже пришлось остывать в одиночестве. Когда я был уже в дверях, повару вдруг пришла в голову вторая по счету мысль, касавшаяся этого интервью:
— Когда выйдет статья?
— Скоро, — ответил я.
— Вы уверены, что людей так интересуют гамбургеры? — спросил он.
— Это последний крик моды, — ответил я.
— А я и не знал, — сказал повар.
— Вот напечатаем про гамбургеры, — пообещал я, — и вы прославитесь.