Чудеса Дивнозёрья
Шрифт:
– Тая, ты что, его вот просто так возьмёшь и отпустишь? Ребята его зря ловили, что ли? – Пушок от возмущения даже выронил из когтей последний пряник. Тот шмякнулся на пол, и Ярк тут же пригрёб его к себе и принялся клевать, несмотря на возмущённое шипение коловерши. – Эй! Ну что за наглость!
– Не жадничай, – осадила его Тайка. – Сколько ты пряников уже слопал за это утро?
– Не важно. Это же жар-птица! Вражина подлый!!! Они на моё гнездовье нападали, ещё когда я едва летать научился.
– Ну
– Зато его родители…
– Даже если и так – дети за родителей не в ответе! – она перебила коловершу на полуслове, и тот, надувшись, умолк.
А Дымок, прежде никогда не соглашавшийся с Пушком, вдруг перелетел к Тайке поближе и зашептал на ухо:
– Ты эт, ведьма, не торопись. Знать те кое-что надобно. Слыхала небось: перо жар-птицы желания выполнять умеет. Отпустишь птичку – прохлопаешь выгоду. Ох, жалеть потом будешь.
– Так ты поэтому ему перья повыдергивал, что ли? – ахнула Тайка.
Дымок, ничуть не смутившись, кивнул:
– Ага! Ты не подумай, драка честная была!
– Как же, честная! – вскудахтнул Ярк, надувая грудь. – Вдвоём на одного!
– Да ладно, Ночка только мешок принесла!
– И приманку замешивала, – пискнула из-под одеяла чёрно-белая коловерша.
– Ну коне-е-ечно! А перья, можно подумать, не она дёргала, пока ты меня держал, – Ярк яростно клацнул когтями по дощатому полу.
Тайка схватилась за голову: от их громкой перепалки виски заломило, и, кажется, температура снова поползла вверх. Никифор, глядя на неё, прицокнул языком и всунул в руки градусник.
– Вдвоём на одного – это и правда нечестно, – Тайка строго глянула на Дымка, и тот, смущённо опустив взгляд, пробормотал:
– Только эти перья всё равно не работают. Я уж и так, и сяк желания загадывал. На ветер их кидал, ломал, облизывал даже – без толку. Хочешь, сама попробуй: вон там в мешке остатки.
Тайка взяла одно сияющее перо и задумчиво повертела его в пальцах. Ух, и красивое! Похоже на петушиное, но с огненным глазком на кончике, как у павлина. А ночью, наверное, светится.
– Это правда? – она повернулась к Ярку. – Твои перья могут выполнять желания?
– А если и да, то что? – огрызнулся огненный птах. – Запрёшь меня в курятник и будешь при необходимости ощипывать, как эти гады? Эх, а я-то был о тебе лучшего мнения!
Тайка покривила бы душой, если бы сказала, что у неё совсем не было искушения так поступить. Это же сколько всего загадать можно! Но в следующий миг она устыдилась своих потаённых желаний и мотнула головой:
– Нет, я так не сделаю. Ты свободен и можешь отправляться домой.
Ярк неверяще
– Не зря, значит, говорят: хорошая нынче в Дивнозёрье хранительница.
– Кто это такое говорит?
– Да все, – Ярк встряхнулся. – Слухами земля полнится. Теперь и я могу подтвердить, что ты не алчная, справедливая и по одёжке незнакомцев не судишь. А коли так, оставь себе три моих пера, которые эти кошачьи отродья повыдергали. Мне они, сама понимаешь, уже без надобности – новые отрастут.
– Ой, спасибочки! – Тайка едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши. – А как ими пользоваться, расскажешь?
– Да всё просто, – хмыкнул Ярк. – Кидаешь и загадываешь. Знаешь, почему у этих остолопов не получилось? Перо жар-птицы только тогда желание выполняет, когда добровольно было отдано. А если силой пытаться своего добиться – останешься с носом. Ты только не обольщайся, ведьма, – я пока что не очень взрослый, поэтому и перья мои большого чуда сотворить не могут. Но на мелкие бытовые чудеса вполне способны.
– А насморк смогут вылечить? – Тайка подалась вперёд.
– Это запросто. Да что там насморк: всю твою простуду как рукой снимет. Ты только желания в долгий ящик не откладывай: как только у меня в хвосте новые перья вырастут, эти погаснут.
– Никифор, ты проводишь нашего гостя до вязового дупла? Ну, чтобы с ним ничего по дороге не случилось? – Тайка строго посмотрела на коловершей.
Домовой в точности скопировал её грозный взгляд и почесал в бороде:
– Провожу! Отчего ж не проводить! Заодно давайте сюда ваши пледы и какаушко – мы с Пушком их лесавкам занесём.
– Что, и ты тоже полетишь провожать эту глупую курицу? – Ночка пихнула Пушка лапой в бок. – Мы старались, ловили, а ты!..
– Угу, – коловерша кивнул. – Тая права. Нам не стоило с предубеждением относиться ко всем жар-птицам. И я не должен был вас настраивать против них. Не может же быть, чтобы весь их род нам врагами приходился. Все птицы разные, как и мы, и люди тоже…
– Ну и дурак, – обиженно надулась Ночка. – Сегодня можешь ко мне не прилетать даже, ясно?! Дымок, нам пора, нас тут не любят!
«Фр-р-р!» – они вылетели в окно. Пушок, перепрыгнув на подоконник, проводил их тоскливым взглядом. Тайка сочувственно потрепала его между ушей:
– Не грусти, Пушочек. Она всё поймёт, и вы ещё помиритесь. Хочешь, я тебе перо отдам? А третье – Никифору. Загадаете себе тоже что-нибудь.
– Правда?! – глаза коловерши загорелись, всю печаль вмиг как рукой сняло. – Тогда хочу ящик мороженого! Он же влезет в морозилку? Да? Да?!
– Придумаем что-нибудь, – улыбнулась Тайка: она так и знала, что Пушок загадает себе чего-нибудь вкусненького. – Никифор, а чего ты хочешь?