Чудеса в Гусляре (сборник)
Шрифт:
«Все-таки крупики — это белки», — подумал Удалов, возвращаясь к действительности, и пощупал затылок. На затылке была шишка.
— Вы простите, если что не так, — сказал мужчина. — Меня тетя Нюша на помощь позвала. Я думал, что тот самый возвратился. В черных очках. Пристал, в окно стучится, угрожает: отдай, говорит, цветок. Иностранец, наверно. Бандит. А в дом не вошел. Тетя Нюша его шуганула, а меня на помощь позвала. Все-таки мужчина в доме. Я ее сосед, из соседнего дома.
Тут Удалов, разогнав из глаз разноцветные
— Я женщина одинокая, — объяснила бабушка. — Меня просто и ограбить можно.
— Правильно, — ответил Удалов и разозлился на скрытного пришельца.
Значит, тот не сразу к Удалову, а сначала побывал здесь, попытался цветок раздобыть. И все испортил. Ну хоть бы проинформировал Удалова об этом заранее. Теперь голова болеть будет. Может, даже сотрясение мозга. Это бывает. От скалки.
— Воды, — сказал Удалов.
— Нюша, дай воды.
Мужчина положил скалку на стол.
— А ты, Иннокентий, смотри за ним, — сказала Нюша, уходя в сени, где стала греметь кружкой, зачерпывая воды.
— Вы ее извините. Женщина одинокая, подозрительная. Я-то знаю, что взять у нее нечего. А она думает, что представляет интерес.
Удалов покосился на окно. Там стояли горшки с цветами. Одно из растений было осыпано красными бутонами.
— Вот-вот, — заметил его взгляд мужчина. — Из-за этих ничего не стоящих цветов вся катавасия вышла.
Бабушка принесла кружку с водой. Пока Удалов пил, она оглядела его с головы до промокших ног, и неизвестно, осталась ли довольна осмотром. В глазах ее не пропадало подозрение.
— Зачем пожаловали, батюшка? — спросила она Удалова.
В ином случае Удалов оставил бы разговор до завтра. Не время было приобретать цветок. Но теперь, судя по часам, до возвращения пришельца оставалось чуть больше получаса. Из них пятнадцать минут уйдет на обратную дорогу.
— Я мимо проходил. Заглянул в окошко и решил зайти.
— Зачем? — спросила бабушка.
— Ну, я пойду, тетя Нюша, — сказал грузный мужчина.
— Нет, Иннокентий, погоди, — возразила бабушка, — меня одну не оставляй.
Мужчина вздохнул, развел руками, словно извиняясь перед Удаловым.
— Чудесные цветы вы разводите, — сказал тогда Удалов.
— Опять? — спросила бабушка.
— Так разве я виноват, что такое совпадение получилось?
— Может, и виноват.
— Жена у меня любительница растений, — заспешил Удалов. Время шло. Пришелец уже торопится обратно, минуя звездные скопления и облетая метеорные потоки. — У нее день рождения завтра. Вот я и решил — куплю ей что-нибудь необычное. Как-никак шестнадцать лет вместе прожили. Ксенией мою жену зовут. Ксения Удалова. Я здесь, в Гусляре, работаю, директором стройконторы.
— Как же, слышал, — сказал мужчина. — В случае чего поможет тебе, тетя Нюша, стройматериалами.
— Если в пределах законности, помогу, — подтвердил
Тетя Нюша чуть оттаяла.
— И шифер есть? — спросила она.
— И шифер, — сказал Удалов, хотя с шифером были трудности.
— А цветок не продается. Вы к моей соседке сходите. У нее герань чудесная.
— Герань у меня самого есть, — объяснил Удалов. — Три горшка.
— Да чего ты человека мучаешь, — сказал мужчина. — Продай ему цветок. Он не забудет.
— Не забуду, — сказал Удалов. — Вот этот красный цветок продайте. Сколько нужно — заплачу. Ведь не зря я по голове скалкой получил. Ведь тоже увечье. Пожаловаться можно.
— Жаловаться он имеет право, — сказал грузный мужчина. — У него шишка, не меньше, на затылке.
— Есть шишка.
— А ведь я, тетя Нюша, твое задание выполнял. Тебя защищал. — Грузному мужчине хотелось поскорее домой.
Тетя Нюша пригорюнилась.
— Вот, думала, помру, буду перед смертью цветком любоваться. Он у меня единственный, больше такого во всем городе нету. А кроме того, я к дочке собиралась съездить. В Архангельск. Дорога не дешевая.
— Дорогу оплачу, — сказал Удалов. — Сколько надо?
— Сто рублей, — произнесла бабушка и зажмурилась. Ждала, что скажет Удалов на такую наглость.
— Сто рублей нельзя, — ответил Удалов.
— Тетя Нюша, постыдись, — произнес сосед.
— Лучше я отсюда прямо в дежурную поликлинику, — сказал Удалов. — Пусть меня медицински освидетельствуют, что мне нанесены побои.
— Тридцать пять, и ни копейки меньше, — сбавила цену бабушка.
— Ой, ты же, тетя Нюша, самоубийца.
— Придется идти, — решил Удалов.
— А сколько дашь? — спросила быстро бабушка.
— Десять рублей дам.
— Десять мало. Десять один горшок стоит.
— А я горшок оставлю.
— А мне горшок без цветка не нужен.
— Двенадцать рублей — больше у меня денег с собой нету.
— А в поликлинику не пойдешь?
— Не пойду.
— А шифер достанешь?
— Постараюсь.
Тетя Нюша вздохнула:
— Бери, бог с тобой.
Удалов вытащил из кармана деньги. Хорошо еще, что захватил с собой. Отсчитал две пятерки, рубль и девяносто копеек мелочью. Тетя Нюша взяла с него обещание занести завтра гривенник, и Удалов обхватил пыльный тяжелый горшок.
Вышли во двор вместе с соседом. Сосед кутался в ватник, подбирал по-птичьи ноги в шлепанцах. Проводил Удалова до калитки, отворил ее. Бабушка загремела в сенях щеколдой.
— Послушай, — сказал грузный мужчина на прощанье, — ты про жену все врал. Почему двенадцать рублей за простой цветок отдал? Скажи, я никому ни слова.
— Да что там, — ответил Удалов, отклоняя головой ветви, чтобы не мешали смотреть вперед. — Все равно не поверите. На одной планете крупики дохнут. Их вылечить можно только этим цветком. Так что ко мне обратились за помощью.