Чудесный переплет. Часть 1
Шрифт:
— Я за деньгами и паспортами, догоним на такси, встретимся на следующей стоянке, — на ходу прокричал он и скрылся из глаз.
Логично, я бы тоже так поступила, но неправильно всё это, нет, неправильно, должен быть ещё какой–то вариант. Я медленно поднялась по ступенькам. Проводница опустила и зафиксировала железную подножку, закрывающую ступени. Всё, это конец. Я выглянула наружу, беспомощно всматриваясь в фигуры и лица снующих по перрону людей, выискивая знакомые очертания и черты Ивана. Нет. Его нет. Труба. А что, если… Хм, интересная мысль… а почему бы, собственно, не попробовать? Что я теряю? В худшем
Мои друзья в один голос утверждали, что, избрав карьеру бизнес–леди, я убила в себе талант великой актрисы. Так и не так. Помню, как, получив на руки аттестат зрелости и собрав документы и справки, необходимые для поступления в вуз, я серьёзно задумалась над двумя опциями: стать одной из многочисленных успешных бизнес–дам в пестрящей возможностями Москве или оказаться неоспоримой звездой подмостков местного Дома культуры где–нибудь в Ухрюпо–на–Лягушинске — и, недолго размышляя, сделала выбор в пользу первого варианта. Честно говоря, потом никогда об этом не жалела: сколько их, талантливых, красивых, окрылённых мечтой и искренне уверенных в своих силах и возможностях, ежегодно покидает стены актёрских факультетов, чтобы никогда не стать известными. А актёрам нужна известность, слава, поклонники, в этом — их жизнь, их предназначение. Но только единицам улыбается удача — а без неё никак, — и нет никакой уверенности в том, что удача улыбнётся именно тебе, одной из десятков, а может, сотен тысяч.
Мне никогда не везло в азартных играх, а это — чистой воды лотерея, значит, не для меня. С другой стороны, жизнь — это ежедневная игра, и мои актёрские способности не раз нашли применение и выручили меня в повседневной жизни. Так что я не прогадала. Вот и сейчас настал мой звёздный час, и я должна играть, играть убедительно, чтобы выручить одного хорошего человека, своего знакомого… нет, почему знакомого, своего друга!
Поезд тронулся. Я развернулась и сорвалась с места, застав врасплох стоящую рядом, ничего не подозревающую проводницу, по инструкции подающую сигнал зелёным флажком. От испуга она отпрыгнула назад и со всей силы впечаталась боком в стену.
— Да вы что, с ума, что ли, сошли?! — возмущённо заорала она, от неожиданности выронив флажок, одной рукой хватаясь за сердце, а другой — принимаясь потирать ушибленное бедро.
— Извините! — я приостановилась… а почему, собственно, не начать представление прямо сейчас?
План действий созрел мгновенно.
— Там! Там! Там… там человек под наш поезд попал!!! — не своим голосом закричала я, заламывая руки. — Я видела… он, похоже, пьяный… молодой ещё… совсем… и под поезд… под наш поезд…
Мой голос срывался от переживаемой трагедии, широко раскрытые безумные глаза быстро наполнялись слезами, лицо перекосилось от глубокого эмоционального потрясения. Ошарашенная проводница замерла на месте и только хлопала глазами и губами, как будто в рыбу играла. Я сделала вид, что силюсь взять себя в руки, мне это не удаётся, но я снова пытаюсь… И вдруг я грозно и громко заорала на неё, отчеканивая каждое слово, при этом утирая рукой льющиеся из глаз в три ручья самые натуральные слёзы:
— Да что же вы ждёте–то у моря погоды?! Я говорю, там человек под поезд бросился! Тормозите немедленно поезд!!! Или в тюрьму захотели?!
Слово «тюрьма» подействовало на фрекен Бок магическим образом: может, вспомнила, что я работаю в полиции, а может, сидел кто из родственников. В общем, столбняк прошёл, и женщина со всех ног понеслась в служебное купе за красным флажком. А я для подстраховки побежала за красной олимпийкой Матвея, чуть не сбив его самого по дороге — деньги и паспорта в обеих руках, он всё это время с вытаращенными глазами неотрывно наблюдал за моим бенефисом.
— Тсс, ни о чём не спрашивай, звони Ваньке — вдруг у него мобилка с собой, пусть пулей летит сюда, а я задержу отправление.
Я влетела в наше купе, схватила с верхней полки олимпийку и понеслась обратно. Матвей уже набирал Ивана, отлично. Поравнявшись со служебным купе, я чуть не столкнулась с проводницей, разматывавшей на ходу красный флажок. Немного поясню: при отправлении поезда все проводники обязаны убедиться, что у них всё в порядке и ничто не мешает отправлению, — в этом случае они выставляют зелёный флажок, и это означает для машиниста, что можно трогать. Если же по какой–то причине двигаться нельзя, то проводник обязан выставить красный флажок, и машинист не имеет права трогаться до тех пор, пока флажок не сменится на зелёный.
Мы вместе подбежали к проёму двери и начали лихорадочно размахивать, я — красной олимпийкой, а фрекен Бок — красным флажком.
— Стойте, стойте!!! — орала я, развернувшись в сторону головного вагона, держась за поручень одной рукой и свесившись практически полностью наружу.
— Стойте!!! — вторила мне испуганная проводница, размахивая флажком.
«Хм… а стоп–кран не проще задействовать?» — полюбопытствовал внутренний голос.
— А может, стоп–кран дёрнуть? — срывающимся от волнения голосом прокричала я проводнице.
Та ещё больше испугалась и отрицательно замотала головой:
— Нет, нет, что вы! Все пассажиры с полок попадают! Мне за это голову оторвут!
Ну ладно, поскольку ты не отказываешься сотрудничать, не буду лишний раз тебя подставлять. И мы закричали и замахали с удвоенной энергией, пытаясь привлечь к себе внимание. Поезд двигался очень медленно, он ещё даже не достиг конца платформы, поэтому многие проводники не успели закрыть двери и теперь удивлённо таращились на нас со всех сторон. Но у нас в руках были красные сигналы, и проводники в соответствии с инструкцией обязаны были нас поддержать, поэтому не прошло и нескольких секунд, как все остальные выставили красные флажки.
Тормозящий поезд заскрежетал колёсами и медленно остановился. Йес! Ай дид ыт, то есть я сделала это! Оставался сущий пустяк — не загреметь в полицию за хулиганство. Где же я возьму этого пьяного, который свалился под поезд? Думай, Алёна, думай.
А думать особенно и не пришлось: половина поезда наблюдала за нашим с фрекен Бок цирковым представлением, поэтому, как только поезд остановился, проводники и практически все пассажиры без промедления высыпали на платформу. Люди взволнованно шумели, переговаривались, засыпали друг друга вопросами, не зная, что произошло и чего ожидать; где–то недалеко в толпе я услышала слово «пожар» и поняла, что нужно немедленно что–то предпринять, пока не началась паника.