Чудесный шар
Шрифт:
Отяжелевший шар потянуло вниз, он вышел из облака. Солнце высушило росу, но воздух в шаре уже охладился, и шар продолжал медленно приближаться к земле. И только теперь, летя на высоте полуверсты, Дмитрий понял, насколько быстро мчался шар. Тайга стремительно неслась назад, пестрея разнообразными красками. Под аэростатом был первозданный, не тронутый человеком мир.
Нигде ни следа людей. Ни деревни, ни промысловой избушки не различал внизу воздухоплаватель, и даже озера, проносившиеся под ним, как зеркала в рамках из скал, были пустынны.
Шар все опускался. Дмитрий приложил руку к нависшему
«На поляну бы упасть, – подумал Ракитин. – В лесу опасно».
Но выбора не было. Ветер увлекал шар к северо-востоку. Дмитрию казалось, что он слышит шум ветра в вершинах деревьев и гул озерных волн.
«Поближе бы к Архангельску… Нашел бы старых друзей отца. Там лоцманы, капитаны. Сумеют переправить через границу…»
Житейские заботы начали овладевать Ракиnиным по мере приближения шара к земле. Внизу было тепло. Дмитрий сорвал опостылевший, пропахший тюрьмой кафтан и швырнул вниз. Шар сделал резкий скачок вверх. Ракитин удивился, потом рассмеялся.
– Как же я мало знаю свойства снаряда, на котором лечу, – сказал он, отбросив волосы, упавшие на лоб. – Выкинув кафтан, я облегчил работу подъемной силы…
Шар опускался. Пролетая над озерами, разбросанными повсюду, Дмитрий явственно слышал шум волн. Но озера оставались позади, и снова внизу бежали леса. Теперь шар летел совсем низко. Всего несколько десятков сажен отделяло воздухоплавателя от вершин деревьев. Дмитрий почувствовал головокружение, видя, как быстро убегает под ним тайга.
Ракитин взглянул вперед. Новое озеро блеснуло там. А оболочка шара заметно сморщивалась, нависала над ним. Шар должен был скоро упасть. А он мчался над обширным водным пространством, мчался так низко, что, кажется, вот-вот врежется в волны. Дмитрий закрыл глаза. Стало еще хуже: ему чудилось, что шар неудержимо падает. А гул волн несется навстречу, врывается в уши…
Ракитин посмотрел по сторонам. Далеко впереди виднелась туманная полоса берега. «Неужели гибель в волнах?» В тюрьме Ракитин спокойно думал о смерти, но теперь, на свободе, ему страстно хотелось жить. А шар падал, падал… Первые брызги волн уже залетали в корзину.
«Облегчить снаряд!»
Дмитрий метнул в волны тяжелый топор. Шар снова рванулся вверх. Но воздух окончательно остыл, подъемная сила была ничтожна. И все же падение топора позволило шару пролететь лишние несколько сот сажен, и вдали завиднелась зеленая полоса берега.
Не позволяя полотняной лавине накрыть его, Ракитин резким прыжком в сторону выбросился в волны и могучими саженками поплыл к берегу.
Глава восемнадцатая
Розыск
Серебряное пятнышко шара давно растаяло, слилось с лазурью неба, а обитатели тюрьмы все еще всматривались в горизонт слезящимися от напряжения глазами.
Первыми взялись за дело сыщики. Жук принял обязанности начальника тюрьмы. Он перенес бесчувственного Ахлестова в комендантский домик. Майору было объявлено, что до приезда из Питера следственной комиссии он под домашним арестом. Алексея Горового поместили в опустевшую камеру Ракитина. Семена и Филимошу отстранили от должности тюремщиков, и Жук отобрал у них ключи от камер. Почувствовав власть, угрюмый сыщик проявил удивительную расторопность,
Рукавицын медленно побрел домой под конвоем Огурцова. Голова его кружилась, он ничего не понимал, все чувства были в полном расстройстве.
– Проклятый… – шептал, спотыкаясь, майор.
Дома он бросился на диван и горестно прошептал:
– Вот тебе и генерал…
Попадья увела под руку присмиревшего попа. Отец Иван шел не сопротивляясь, бормоча бессвязные фразы. Ни искры разума не светилось в его потухших глазах. Понурив головы, молчаливо расходились обитатели крепости по своим конурам, со страхом ожидая неизбежного, которое должно было наступить.
Пустозвон проскакал расстояние от Новой Ладоги до Питера за десять часов, не заглянув по дороге ни в один кабак. Его доклад взбудоражил всю Тайную канцелярию. Главным следователем был назначен судья Стерлядкин, в прошлом проводивший дело Ракитина. В помощь Стерлядкину прикомандировали молодого судью Арефьева, секретаря и несколько писцов. На следующий день комиссия прискакала в Новую Ладогу и 30 июля, во вторник, в шесть часов вечера, начала действовать в помещении цейхгауза.
Трофим Агеич, введенный первым, побледнел, увидев орудия пытки, разложенные на большом столе, где еще так недавно Ракитин кроил шар. Пол цейхгауза был усыпан обрезками полотна, в углах валялись бутыли из-под лака, кисти, концы веревок. Все напоминало Рукавицыну о лихорадочной работе, которая здесь велась. И вот главный виновник исчез, оставив его, майора, ответчиком за все.
«Где правда? Как же служить? Как после этого служить?» – горько думал майор. Он весь съежился, стал маленьким и жалким. Допрос начался. На первые же вопросы судьи Рукавицын недоуменно развел руками:
– Как все это вышло, убей бог, не понимаю! Околдовал он меня…
Трофим Агеич развернул перед комиссией невообразимую путаницу, в которой фантастически перемешались: воздушный змей усовершенствованного образца, книжка «Сонник», князь Приклонский, молебен об изгнании дурных мыслей, сенатор Бутурлин, небесные стрелки, белая лошадь, канцелярии строений советник Морозов и прочее, и прочее. Следователи потеряли голову и только успевали записывать лиц, называемых майором, для привлечения к следствию.
Но не все записывалось. Наиболее связной частью показаний Рукавицына был рассказ о поездке к сенатору Бутурлину. Однако, услышав эту фамилию, Стерлядкин толкнул Арефьева и подмигнул секретарю. Замешивать в дело богатейшего вельможу и любимца императрицы было опасно. Очевидно, за дела и прихоти высоких особ придется расплачиваться майору Рукавицыну. Услышав признание Трофима Агеича, что к нему дважды приезжал эмиссар [84] Бутурлина советник Морозов, комиссия и это показание не занесла в протокол, тем более что и канцелярии строений, от которой якобы был командирован Морозов, в природе не существовало.
84
Эмиссар (фр.) – посланец.