Чудильщик
Шрифт:
Он протянул руку, унизанную перстнями, молодую руку, и я испуганно выдвинула вперед ладошку.
В голове билось одно: вот возвращается мама, забывшая кулебяку, а я тут стою, разговариваю со стариком, это же всех спустят с лестницы, включая Рината – за то, что не уследил.
Внизу, будто повинуясь моим мыслям, хлопнула дверь подъезда. Раздались голоса, и по лестнице затопали. На маму было непохоже.
– Это за тобой, – спокойно сказал старик, даже не заглянув в щель между пролетами. – Полиция.
Я снова вздрогнула и судорожно сглотнула:
– Что им надо?!
– Все то же, твоих письменных показаний. В этот раз они хотят их очень настойчиво. На твоем месте я бы не медлил.
Я вложила руку ему в ладонь, и мир будто бы покачнулся.
– Ринат справится?
Старик рассмеялся:
– Отличный вопрос. Но да, конечно, моя сударыня. Решайся.
Я кивнула, сжимая ладонь на теплом металле и сухих пальцах.
– Запомни, Маргот. Пройти Изнанкой Мира будет непросто, но у тебя получится. Никому не говори, как ты попала на Изнанку, никому, слышишь? И не отдавай бусы.
– Да я не знаю, что за бу… – пискнула было я, но за спиной у старика появился портал – огромный, почему-то синий круг.
– Вперед. Меня не забывай, но молчи.
Шаги загрохотали уже совсем близко, я вдохнула и сделала шаг, потом еще один, а потом мир закружился воронкой голубого электричества, унося меня подальше от старика, который все так же протягивал руку и почему-то грустно улыбался.
Я летела по туннелю, вертясь во все стороны и едва успевала дышать. Но беспокоило меня другое. Я точно знала, что больше никогда не увижу старика.
3. Изнанка
Выбросило меня прямо на землю. Это было странно и резко, хотя куда как чудесней оказался портал, бесконечный коридор, который затягивал, будто хватал, и нес меня по легким ветрам целую вечность. Он играл всеми оттенками синего, клубился электричеством, дымом, сбивал дыхание и не давал воздуха. В груди щемило от его невероятности, от огромной, нездешней красоты происходящего. Тем неожиданней меня встретила земля.
Я разодрала руки и, кажется, порвала штаны. Меня почти сразу затошнило, но муть прошла, и туман в глазах рассеялся. Я, шатаясь, встала на ноги, принялась разглядывать разбитые в кровь ладони. Они были грязные, и мама с папой сказали бы, что столбняк будет, и убежали за антисептиком.
– Слава Великому Хаосу! – проскрипели у меня над ухом.
Я подпрыгнула, наверное, на полметра вверх и в сторону, и узрела разом всю картинку. Это было очень странно: только что не видела ничего, кроме кругов перед глазами и окровавленных ладоней, а теперь сразу охватила целый мир. Передо мной находилась высокая стена, выложенная из камней, надежная и старая. Из-за нее выглядывали башенки, разноцветные, хорошенькие, яркие, но немного кривые, будто покосившиеся или опершиеся друг на друга. Крутились в разные стороны флюгера, развевались флаги, сотканные из цветных и черных лоскутков.
Слева было почти пусто: дорога, ведущая в этот самый город, пожухлая трава, да унылый туманный лес вдалеке. Небо показалось мне серым, но тоже – клоками. Мимо шла самого почтенного вида старуха из старых сказочных фильмов, которые мне еще показывали родители. На ней был смешной балахон (под стать каким-нибудь рэперам), а еще чепец. Про хаос сказала она, да так буднично, словно хотела меня поприветствовать.
Я уставилась ей в спину, провела пальцами по ладони и чуть не вскрикнула. Поглядела вниз. Руки были абсолютно целые, на них даже следов крови не осталось. Я растерянно сжала кулак, и мне не стало больно. Я вдохнула, выдохнула и немедленно посмотрела на штаны – никаких дырок. Зато они были очень розовые, очень в клеточку, а уж как подходили для дальних путешествий пушистые тапочки! Угораздило же выйти в халате. Потом я сообразила, что минутой позже примчались бы полицейские и что времени у меня просто не было. Вспомнила Рината, его волосы, улыбку и глаза, вдохнула поглубже и пошла вперед. Не останавливаться же теперь.
Старухе как раз открывали небольшие ворота. Это было странно, потому что рва я не видела, а такие мостики во всяких фильмах перекидывали через него. Я заспешила вперед, вдруг удастся проскользнуть вместе с ней?
Вход был пугающим и черным, будто внутри города разом выключили весь свет вместе с солнцем, которого и так, по правде, было довольно мало. Старуха перешла через никому не нужную планку, соединявшую один кусок земли с другим возле арки. Я вскочила следом за ней, и тут из проема появились два смешных стражника и скрестили между собой батон хлеба и почему-то ветку дерева.
Я замерла на месте, рассматривая обоих.
– Кто идет, слава Великому Хаосу?
– Слава, слава, – заворчала старуха. – Капээсэс тоже слава была. Или был. Неважно, ребята, вы меня лучше пропустите, а то нехорошо сомневаться.
– Мы не в вас, – хором ответили они. – А в сударыне в прекрасном наряде.
Я вздрогнула и стала думать, куда же спрятаться. Я понятия не имела, что они смотрят на меня. И что за издевка про прекрасный наряд? У одного вообще таз на голове, а у второго кастрюля, причем самая настоящая, закопченная.
Старуха даже не оглянулась:
– Ну и сударыне слава, что там. Пропустите, она без меня.
– Если без вас, то другое дело, – сказал один.
– Проходите, сударыня, – сбился с хоровой речи второй.
Я опешила. Мне нужно было внутрь, почти наверняка, не в лес же, но происходящее пугало больше и больше. Как это назвал тот странный господин с туманными глазами, почти такими же, как местный лес и усталое небо? Изнанка? Но изнанка чего?
Ворота начали подниматься вместе со мной, я взвизгнула и устремилась вперед быстрее ветра. Один из стражников вручил мне батон хлеба, второй отсалютовал и произнес смешным тоном:
– В городе слуги Великого Хаоса, по делу Питера-чудильщика, передавайте им привет и нашу радость.
– А то с поста не уйти, – сказал тот, что держал палку.
– Ушли двадцать минут назад! – поправил другой. – Пойдем теперь поварить в «Кривого барана»!
– Пойдем. – Через вторую арку в довольно широкой стене они пробежали вперед меня.
Я поняла, что голова идет кругом, и сделала несколько шагов в темноту, держа батон как бейсбольную биту. Если честно, я бы предпочла настоящую, ей даже в моем возрасте и при моем росте можно хорошо отбиваться, особенно от сумасшедших.