Чудная деревня. Третья часть. Русалочье озеро
Шрифт:
– Послушай,– начал он непростой разговор,– тут на примете есть девочка сирота, может, возьмешь ее. – Ты совсем себя довела бесплодными ожиданиями.
Любава оборвала его,– Питирим, я знаю, ты хочешь как лучше, но мне не нужен еще ребенок на замену. – Мне жаль сироту, но мне она не нужна, как ты не понимаешь. – Елена стала мне родной и другой дочери мне не нужно. – Если у девочки сироты есть дар, то ее кто ни будь да заберет. – А в мою жизнь не лезь, да мне может и не хорошо. – Но чья – то помощь мне не нужна, я сама с собой разберусь. – И не нужно мне ничего, пожалуйста, уходи, я сама со всем справлюсь.
Она выпроводила Питирима и горестно уселась у печки. Они уже все похоронили Елену, а она знает, чувствует, что дочка жива и дождется ее.
А уже весной Любава забеспокоилась
– Доченька моя проснись, открой глаза.
И Елена вдруг дернулась, открыла свои зеленые глаза, казавшиеся огромными, на истончившимся лице, и с такой тоской и безнадегой посмотрела на Любаву.
И Любава вдруг услышала тихий совсем шепот,– Мама я хочу домой.
Любава проснулась и соскочила с кровати с бешено колотящимся сердцем, заходила по комнате, три года назад она также почуяла беду с дочерью и также соскочила с кровати и ждала ее около дома, чтобы на несколько минут обнять. Вернется ли она сейчас домой? Буду ждать, решила Любава, а пока надо убраться дома, да еды наготовить, она ведь такая худенькая, что ее теперь долго откармливать надо. К ней пришла уверенность, что Елена скоро будет дома слабая, больная, – но живая и Любава впервые за эти годы успокоилась и стала хлопотать по хозяйству.
*** Елена
Я спала, чувствовала, что меня пытаются разбудить, но не хотела просыпаться вернее не могла. Несколько раз делала попытки разлепить глаза, но такие простые движения вызывали страшную тяжесть и сон как обморок. После долгой боли мне стало, наконец, спокойно и хорошо. До этого мне очень хотелось, есть, и желудок болел от голода. Я так мучилась, и вот только мне стало хорошо, как меня постоянно дергают, толкают, щипают,– и что им всем от меня нужно. Да и пускай решила я, все равно не разбудят, а мне так спокойно и хорошо еще никогда не было. Все страхи, переживания, боль – ушли, и больше меня ничего не беспокоило, тело стало легким, и во сне я летела к теплу и свету далеко впереди меня, но дорога, почему то была длинной. Вроде вот вижу еще немного, и коридор закончится, я окажусь в потоках солнечного теплого света, который мне обещал такое блаженство и наслаждение, но я никак не могла долететь, мне все время мешали. Я снова расслабилась, почувствовала, как растворяюсь в уютной теплой воде, и вдруг почувствовала на себе взгляд, он звал меня.
– Открой глаза, проснись, ты мне нужна.
Я закрутилась, мне стало тяжело дышать, меня кто- то будил настойчиво,– но при этом с любовью и тоской. И, почему – то, я опаздывала куда – то и чувствовала себя виноватой, мне нужно двигаться, меня ждут. Как будто меня кто подталкивал, и я с трудом разлепила глаза и мутно вглядываясь, увидела перед собой Любаву. И сердце мое сжалось в болезненный комок, она так постарела и была совсем седой и знала, что виновата в этом, и я закричала.
– Мама я хочу домой.
И проснулась окончательно, огляделась, Любава исчезла, а я забеспокоилась. Я была в воде, и ничто меня уже не держало, всплыла вверх и увидела перед собой напряженное лицо старшей русалки.
– Ну, наконец, то хоть тебя твоя мама смогла разбудить, нам это уже не удавалось. – Она любит тебя, и если ты сейчас не соберешься, и не уйдешь отсюда, она умрет, и ты здесь погибнешь. – У тебя совсем не осталось времени, поспеши.
– Мне плохо,– прошептала я,– И я не смогу подняться, такая слабость и мне все еще хочется спать.
Русалка
Я попыталась вылезти на берег, но не получалось никак, руки и ноги были тонкими и слабыми.
Помоги мне,– попросила русалку.
– Нельзя, только сама ты должна сделать это также как и пришла сюда сама, помнишь?
Ого, как давно это было, но я вспомнила Любаву, и, зацепившись сначала за какую – то корягу, затем за траву, поползла на берег. И мне это удалось, и уже на берегу я с трудом встала сначала на колени, затем на ноги. Тело мое так потяжелело и не желало слушаться меня, каждое движение давалось с болью.
– Я что так и не вылечилась,– спросила я вслух, ни к кому не обращаясь.
И тут же увидела стоящую передо мной русалку. Она уже с насмешкой смотрела на меня.
– Идти будет больно, но ты сможешь, ты долго была в воде, мышцы истощились и ослабли. – Слушай меня внимательно и не задавай вопросов. – Теперь тебе главное добраться до дома, а общаться, ты поймешь как,– мы будем часто. – Мы не смогли тебя вылечить до конца, но все равно нашли способ тебе помочь. – Вот смотри.
И она одела мне на шею прозрачный кристалл на плетеной веревочке.
– Ни снимай его, пока он не почернеет, и не начнет трескаться. – Он соберет в себя остатки яда, и пока кристалл не почернеет, ты не можешь уйти далеко от русалочьего озера. – Границы ты ощутишь сама. – Но в Чудной деревне ты можешь жить спокойно. – Когда кристалл покроется трещинами, сними его и собери его содержимое, оно будет и сильнейшим ядом и лекарством. – Ты почувствуешь, когда и как его можно будет использовать. – У выхода лежит твоя куртка, а в ней два флакона с живой и мертвой водой. – Ты можешь вылечить и продлить своей матери жизнь, и еще много останется тебе на будущее – это тебе дар от нас.
И она, пригнувшись к моему уху, зашептала рецепт, по которому я смогу полностью вернуть здоровье и даже молодость своей матери Любаве.
– Выход с озера скоро закроется, поторопись, твоя жизненная энергия здесь быстро утекает, торопись,– повторила она и подтолкнула меня к тропинке наверх к выходу.
Идти было тяжело и больно, за три года в воде мои мышцы атрофировались, и еще я умирала от голода. Поднявшись на холм, я споткнулась о свою же куртку и с трудом нагнулась поднять ее. Затем натянула на голое тело куртку, она показалась мне огромной, неужели я настолько похудела, промелькнуло в моей голове. Я почти уже добралась до выхода и уперлась в невидимый барьер и почувствовала, если не преодолею его, то умру и тут же увидела перед собой заплаканное лицо Любавы, разозлилась на себя – и вывалилась наружу в холод и снег – в весенний лес. Да- да, несмотря на снег, чувствовалась, что уже весна, в лесу всегда снег сходит намного позже. Вернее даже не снег был у меня под ногами, а просевший уплотнившийся лед. Я вздохнула яркий весенний запах и проснулась окончательно. Было еще темно, но я знала, что сейчас раннее утро и если я не потороплюсь, то погибну – я ведь была мокрой, голой и босиком. Куртка конечно хорошо, но простыть или замерзнуть в двух шагах от дома просто обидно, а меня ждала Любава, и нужно торопиться. Я закуталась в слежавшуюся куртку как можно плотнее, и пошла сначала медленно, стараясь убыстрять шаг, а затем уже быстро зашагала по тропинке, стараясь не обращать внимания на боль от каждого движения. Я ведь шла домой, где меня ждут, значить все перетерплю. Шла по снегу босыми ногами и чувствовала, как ноги немеют от холода, теперь если дойду до дома, наверное, никогда не согреюсь. Хоть я торопилась, а уже не чувствовала ни ног ни рук, уши тоже сначала пощипало и теперь же просто было больно. Ресницы от дыхания смерзлись и по щекам потянулись ледяные дорожки от слез. Не знаю, сколько я шла, просто вдруг оказалась у защитной магической стены окружающей Чудную деревню. С опаской сделала шаг, протянув вперед руку, но защита меня пропустила и буквально через минуту я поднималась на крыльцо родного дома. Только протянула руку к двери, как она распахнулась, и я увидела Любаву, которая коротко вскрикнув, втащила меня в дом и обняла совсем как маленькую.