Чудо № 34
Шрифт:
Несколько секунд оба жильца, сами того не зная, смотрели друг на друга. Каждый погрозил своей стороне стены кулаком, а потом лампочки одновременно погасли, и наступила тишина.
Засыпали фонари. Небо меняло оттенок с густого черничного на молочный. В редких лучах рассветного декабрьского солнца серебрились снежинки.
Не то чтобы Оскар всё это замечал.
Когда короткая толстая стрелка подобралась к цифре восемь, входная дверь почты распахнулась, и толпа повалила внутрь. Обязательная суета, споры, кто раньше пришёл, а у кого дела более безотлагательные, — и очередь распределилась между окошками. Оскар встал к самому правому. Он переждал восемь писем и три посылки, и наконец — единственный с пустыми руками — встал напротив деревянной таблички с надписью «Даддлодоб (гном)».
— Доброе утро приветствую в отделении королевской чем могу помочь? — выпалил гном без пауз и поднял голову. На его лице отразились признаки сначала узнавания, затем недовольства и обречённости.
— Доброе утро, — ответил Оскар вежливо. — Мне нужно фальшивое письмо.
Шуршание голосов и бумаги прекратилось. Несколько десятков голов синхронно повернулись в одну сторону.
— Перерыв! — громко возвестил Даддлодоб и повернул именную табличку обратной стороной.
— Как, уже? — возмутился кто-то в очереди.
— Вы ведь только начали работать!
— Безобразие!
Глухое к жалобам окошко захлопнулось, зато открылась боковая дверь. Оттуда высунулась пухлая рука и сначала поманила, а потом затянула Оскара в небольшую комнату, забитую коробками и холщовыми мешками.
— Ты спятил — такое спрашивать? Слово «фальшивый» оскорбляет не только закон, но и меня лично!
Рыжая макушка гнома доставала Оскару примерно до локтя, так что его угрожающая поза не произвела желаемого эффекта.
— Я же не сказал «фальшивый чек», — заметил Оскар.
— Ха-ха-ха! Ты бы не стал говорить подобные глупости. Или стал бы? — Даддлодоб занервничал, чуток раздулся, и швы на его форменном пиджаке затрещали.
Оскар вспомнил тон, с которым мадам иногда разъясняла хозяину, что тот неправ. В конце таких разговоров мистер Грей превращался в мягкое тесто и сворачивался в извинительный пирожок.
— Даддл, — начал Оскар протяжно и вроде бы вкрадчиво, но гном вздрогнул. — Даддл, я знаю, что ты это умеешь и практикуешь. У меня всё готово — осталось только украсить.
Оскар достал из нагрудного кармана пару листов бумаги и протянул их гному. Тот взял опасливо, двумя пальцами, точно боялся обжечься. Сначала развернул письмо.
— Та-акс… Уважаемый мистер… ага, ага… Заказать у вас рассказ… двадцать тысяч слов к февралю… Высылаем аванс… —
— Мой, — ответил Оскар. — А нужно, чтобы был не мой.
— Хочешь выдать чужие деньги за свои?
— Наоборот, свои за чужие.
Тут у Даддлодоба произошёл некоторый функциональный сбой, и Оскару пришлось прибегнуть к многословию и жестикуляции.
— Получатель этого письма и чека должен подумать, что их ему отправил редактор журнала «Стрэнд», — подытожил он. — Пара каракулей, несколько поддельных подписей, печать, марка, лёгкий отвод глаз. Доставить следует сегодня.
Вспомнив один жест, которым люди так часто и плодотворно пользовались, Оскар пожал плечами. Не угадал с амплитудой — гном снова вздрогнул, но тут же плутовато прищурился.
— А что мне за это будет?
Вот это уже другой разговор! Оскар оскалился в, как он был уверен, дружелюбной улыбке.
— Обещаю, Даддл, тебе за это совсем ничего не будет.
Карманные часы на позолоченной цепочке показывали ровно шесть тридцать пополудни, когда к дому номер десять на Брентон-стрит подошла девушка. Быстро зыркнув на окно соседской комнаты, девушка постучала ботинками друг о друга, чтобы стряхнуть налипший снег, и скрылась внутри.
Виновник её бессонной ночи вышел из дома в шесть пятьдесят. Сонный и взъерошенный, будто только что встал с постели, с криво намотанным шарфом (Оскар не одобрил), молодой человек спрятал руки в карманах тонкого пальто и не вытащил их даже для того, чтобы прикрыть зевок. Его чужие окна не интересовали. Рассматривая дорогу под ногами, он поплёлся вниз по улице.
Чёрный «Роллс-Ройс» покатил следом.
В успехе плана Оскар не сомневался. Как говаривал мистер Грей во времена своей бурной холостой молодости, лучше всего людей мотивируют азарт и деньги. И всё же он решил дождаться результата.
Квартал за кварталом улицы становились всё оживлённее. Витрины подмигивали гирляндами, магазины завлекали прохожих звоном колокольчиков, сиянием ёлочных игрушек и запахом хвои. У входа в ресторан низкорослый пикси в зелёном сюртуке распевно перечислял сегодняшние блюда. От аппетитных названий у прохожих текли слюнки, но каждый желающий мог с первого раза попасть вовнутрь: дверь то появлялась, то пропадала. Пикси бормотал что-то про старые привычки, извинялся, раскланивался и возвращал вход на место.
Равнодушный к музыке улиц, писатель проскользнул в черный ход какой-то забегаловки. Под вывеской «Любопытная кошка» висела ещё одна — маленькая, кривая, как бы извиняющаяся, и гласила она: «Только для людей».
Оскара предупреждение не смутило. Оставив машину в темном переулке, он пробрался к вентиляционному окошку и заглянул внутрь. Посетителей пока было немного. Оскар быстро обвёл взглядом зал, присмотрелся к шумной компании студентов и чуть было не умилился парочке влюблённых (девушка с ярко накрашенными губами под определение «люди» никак не подходила, однако ни персонал, ни её спутник этого не заметили).