Чудо для тебя
Шрифт:
— Вот-вот, помолчи. А колготки какие?
— Какие колготки! Только чулки! Тоненькие-тоненькие, прозрачненькие!
— Я замерзну!
— Красота требует жертв, подруга!
— Но не таких!
— Именно таких. Ты еще шерстяные рейтузы напяль, самое то получится.
— Ох, смерти ты моей желаешь, — простонала Настя, но чулки надела. — Уф, теперь платье. Осторожненько, прическу не испортить бы.
— Не учите меня жить, — рявкнула Аннушка и подала платье, как заправская горничная.
Настя проскользнула в платье, Аня подтянула подруге корсет, поправила корсаж и шлейф:
— Красотища! Аж самой на раут
— Будто ты мало этих раутов посещаешь!
— Полно, но там нет тебя, — ответила Аня и подала подруге туфли. — Надевай, попробуй походить, а то свалишься с каблуков прямо около швейцара.
Настя обулась, прошлась туда-сюда и принялась собирать сумочку. Удивительно, сколько всего можно засунуть в эту маленькую вышитую штучку: помада, пудра, платочек, телефон, визитки, немного денег, паспорт. Сумочка явно была частью комплекта с платьем, потому что отлично смотрелась, пристегнутая псевдозолотой цепочкой к лежащему на бедрах поясу. Анечка протянула мешочек с колье и серьгами:
— Вот драгоценности, подвески королевы.
— А д’Артаньян?
— В комплект не входит.
— Жаль.
Аня помогла застегнуть колье, Стася взглянула в зеркало: да, с первого взгляда видно, что не новодел. Оригинальная огранка камней, тяжелая золотая оправа — антиквариат, одним словом. Похоже и правда придется приглядывать за драгоценностями.
— Все, полный парад. Где фотографироваться будем? — Аннушка извлекла из сумки цифровой фотоаппарат.
Настя оглядела комнату и решила:
— Вот у окна, я сейчас шторы задерну, отлично выйдет. — Портьеры были цвета топленого молока, поэтому должно было получиться хорошо.
— Вставай в позу, — скомандовала Аня, щелкая кнопочками настройки фотоаппарата.
Настя сняла накидку, встала у окна, поправила шлейф и попыталась расслабиться, чтобы на фото выглядеть естественной. Ткань платья холодила кожу, чувствовалась тяжесть колье и сережек, корсет чуть стеснял дыхание… Гостиная исчезла, уступив место бальному залу, огромному и ярко освещенному, наполненному людьми, шумом, смехом и весельем. Она стоит у дверей, все оборачиваются, смотрят на нее, колени подгибаются — и кто-то поддерживает ее под локоть, помогает сделать шаг. Стасе не надо оборачиваться. Она знает, что это Тагир.
Вспышка цифрового фотоаппарата вернула ее в реальный мир, в обычную гостиную. Аня сделала еще несколько снимков, быстренько собралась и доложив, что «Толстячок уже соскучился, наверное», исчезла. До приезда Кравцова еще оставалось время. Она успевала выбрать фотографию и отправить ее Тагиру. Первый снимок вышел самым хорошим, самым естественным: получилось, будто Настя опирается на руку кого-то невидимого и делает шаг вперед. Такое полунамеченное движение. Стася задумалась, каким бы комментарием сопроводить фото, но так ничего и не придумала. Нельзя же написать, что хочет сразить его наповал, поэтому пришлось удовольствоваться нейтральным: «Мой первый выход в свет в связи с повышением». Что еще написать, она не знала. Ведь она просто хочет показать ему фотографию. Показать, какая она, Настя, может быть красивая. Вот и все. Но как об этом напишешь? Стася помедлила секунду и отправила письмо.
Раздался звонок домофона. Кравцов. Пора. Настя заспешила и не выключила ноутбук, даже не вышла из почтовой программы.
Кравцов, как и обещал, стоял у машины прямо у подъезда. Явление состоятельного джентльмена произвело неизгладимое впечатление на бабу Шуру — главу когорты сплетниц подъезда. Настя же, которой Кравцов открыл дверь «ниссана», заставила бабу Шуру потерять дар речи: старушка просто молча смотрела, как отъезжает автомобиль, а потом уселась на лавочку. Стася представила, сколько времени теперь ей будут перемывать косточки, но ни капельки не расстроилась: сплетницы были любопытными, но безобидными созданиями.
Глава 26
Тусовка на открытии ресторана поразила Настю до глубины души. Раньше она видела «высший свет» только краем глаза, в «Сапфире», теперь же окунулась в этот водоворот с головой. Дамы сияли, как новогодние елки, кавалеры напоминали пингвинов. Не все, конечно, но многие: толстеньким пузанам смокинг совсем не шел. Кравцов, надо отдать должное, смотрелся великолепно — как и Вениамин Старыгин, если она правильно запомнила имя.
Презентация выглядела потрясающе: хорошо срежиссированный феерический праздник в стиле Российской империи времен «Войны и мира», разве что по-французски никто не говорил. Но так и хотелось поискать глазами князя Андрея. Открывавшийся ресторан назывался «1812» и полностью соответствовал названию: меню, обстановка, декор, официанты — все каким-то чудом перенеслось из начала девятнадцатого века, из блистательных времен Наполеона, Пушкина и классического ампира.
Вениамин поприветствовал партнера и его спутницу и растворился в толпе. Кравцов беспрестанно раскланивался со знакомыми, улыбался, кивал. Иногда коротко перекидывался с кем-нибудь фразами, не забывая представлять Настю:
— Это Анастасия Райнес, финансовый директор нашего нового клиента — развлекательного комплекса «Сапфир».
Всю эту фразу Сергей выдавал не запинаясь, на одном дыхании, не хотел, видимо, упускать случай сделать «Тайлеру» отличную рекламу. Господа прикладывались к Настиной ручке, дамы раскланивались — вечеринка кружилась своим чередом. Пригласили к столу, заиграла музыка…
Настя сидела за одним столиком с Кравцовым, Старыгиным и владельцами ресторана — двумя пожилыми господами, братьями Перфильевыми, потомками эмигрантов первой волны, которые пожелали начать бизнес в России и заодно поностальгировать по имперским временам. Что ж, им это вполне удалось. Заведение выглядело великолепно, располагалось весьма удачно, меню приличное, винная карта — выше всяких похвал… Не то чтобы Стася во всем этом разбиралась, но Кравцов и хозяева заведения с удовольствием посвятили ее во все подробности. Вениамин почти не участвовал в общем разговоре, несмотря на то что Перфильевы превозносили его до небес: автором всей рекламной концепции и дизайнерских идей был именно Старыгин. Впрочем, когда разговор перешел на профессиональную почву, Вениамин заметно оживился и заговорщицки сообщил:
— У меня был неиссякаемый источник вдохновения: я впервые после школы прочитал «Войну и мир».
— О, мальчикам никогда не хватает усидчивости, чтобы осилить этот шедевр Толстого, — улыбнулась Настя Вениамину.
— Ну в моем случае дело было не в усидчивости. Я-то прочитал. Только выборочно, про войну. Мир, любовь и сентиментальные страдания меня в пятнадцать лет не трогали.
— Как и всех парней, надо думать. «Анну Каренину» вы точно не читали.
— В детстве не читал. Позже прочел с удовольствием.