Чудо хождения по водам
Шрифт:
Улыбка на лице директора по связям двинулась вширь, как вода в половодье. Щеки, скулы, лоб, не говоря о глазах, – все сделалось одной распахнутой навстречу В., полноводной улыбкой родительской любви.
– Да что ж непонятного? Что непонятного! Нужно родному предприятию все силы отдавать! Все способности! До последней капли! Какое предприятие, а? Гордость отечественной промышленности! Самое крупное в нашей отрасли! Во всем мире нашу марку знают, не так?!
– Да, наверное. Так говорят, – вставил свое слово оглушенный В.
Директору по связям не понравилась его реплика.
– Не “говорят”, а так и есть! Любить надо родное предприятие. Любить! А у него сейчас трудные времена, известно? С портфелем заказов не блестяще, парк станков устарел. Инвесторы нужны, инвестиции
Он вопросил – и замер, подавшись всем своим могучим телом к В., вынуждая его к ответу.
– Ясно где, – должно быть, не совсем так, как ожидалось, сказал В.
– Вот именно, – подхватил директор по связям. – В жопе! Нам это надо?
И вновь В. не оставалось ничего другого, как ответить. И на этот раз так, как того хотелось директору по связям.
– Не надо, – произнес он.
– Вот! – вскричал директор по связям, сильно и звучно шлепнув по столу ладонью. – Не надо! Так почему же ты сидишь в этих своих замсекторах?! В замсекторах! Любой сможет в замсекторах! Всякий болван!
Теперь В. не ответил.Что он мог ответить? Что место начальника сектора не свободно, а стать главой департамента – несбыточная мечта? Взлететь на такие вершины – какие родственные связи нужно иметь, какими доблестями выделиться! Вместо ответа он просто пожал плечами. Что можно было истолковать как угодно, в том числе и так: пошли вы от меня! Нет ничего неопределеннее, чем пожатие плечами.
Директор по связям подождал-подождал и, отдав себе отчет в том, что словесного ответа не будет, вернулся к своему вещанию.
– Больше не замсектора, – объявил он. – Переходишь в мое непосредственное подчинение. Свободный график работы. Хочешь – к восьми утра, хочешь – к двум дня, хочешь – к восьми вечера. Как душа велит. Можно, если какие дела, и вообще не приходить. Зарплата – четыре твоих нынешних. Плюс бонусы всякие. Хорошие бонусы, тебе и не снилось. Нужно как следует попахать на родное предприятие. Попропагандировать его! Чтобы каждая собака о нас знала. На телевидение тебя позвали, о том о сем разговор – свернуть на предприятие. Интервью газете-журналу даешь – о предприятии! На конференцию какую позвали – о предприятии! Что именно говорить – завтра памятка тебе будет. Чтобы наше имя у всех на слуху, чтобы твое имя и имя предприятия – одно целое. Ясна задача?
В. слушал директора по связям, и до него мало-помалу доходило, что ему тот предлагает. Но единственное, что его устраивало в речи директора по связям, – это зарплата. Вот от зарплаты в четыре раза большей он бы не отказался. Все же у него была семья, двое детей, и пусть жена тоже работала – едва получалось сводить концы с концами. А так жена могла бы уйти с работы, заниматься детьми. И не придется, вот наступит осень, начнется новый учебный год, опять стоять на ушах, названивая в очередь каждые полчаса по телефону: дошли дети домой из школы, пообедали, сели за уроки, успели вернуться с прогулки до темноты?.. Однако все остальное в предложении директора по связям В. не устраивало. Не хотел он в эти топ-сферы, не нужно ему это было. Его вполне устраивала жизнь, которой он жил. А жизнь, что предлагалась… все в ней было чужое. Он не хотел чужого. К тому же он не верил в свое “чудо”. Этого не могло быть – того, что записалось на видео. Все это было каким-то чудовищным, грандиозным розыгрышем, вот-вот, розыгрышем, – только непонятно чьим, непонятно зачем и как устроенным.
– Нет, – проговорил он решительно. – Я не гожусь на роль, которую вы мне предлагаете. Уж где работаю, там и буду. Меня все вполне удовлетворяет.
– Что ты говоришь?! – изобразил директор по связям потрясение. – Там и будешь? Удовлетворяет? А вот руководство твоего родного предприятия не удовлетворяет! – Он потянулся, взял лежавший на столе бланк завода с набранным посередине листа небольшим текстом и прошоркнул лист по столу к В. – Прочти-ка и распишись, что ознакомлен.
С тревожным недоумением В. взял бланк, развернул к себе, чтобы можно прочесть, – это был приказ генерального директора о переводе его, В., в непосредственное подчинение директора по связям с общественностью.
– Подписывай, и без разговоров! – взревел он. – Счастья своего не понимаешь – поймешь потом! Будешь лицом предприятия! Как эти модели там всякие – лицо фирмы. Вот как они, так и ты. Они – духи ' с нижним бельем, ты – наша продукция. Никаких отказов! За отказ – расстрел! – Тут директор по связям счел, что последние слова излишне свирепы, и решил сдобрить их шуткой, добавив со смешком: – Расстрел через повешение!
5
А чудная, надо сказать, пора была сейчас у В. с женой. Можно считать, второй медовый месяц. Никогда раньше за всю их жизнь не случалось такого. Нынешней зимой В., переданный по тайной цепочке, поступил заказ от неких высоких городских чиновников написать для их детей-студентов дипломы, он написал (не он бы, так кто-то другой!), получил изрядных размеров гонорар, и на этот гонорар его дети – впервые в жизни! – были отправлены в сопровождении тещи в пансионат на южное теплое море. И уж какое теплое было там море при нынешнем-то лете! Дети купались, визжали от счастья (этот их визг так и слышался в эсэмэсках, что они слали), а В. с женой остались вдвоем, опять же впервые за многие годы, – чем не медовый месяц? И то, что они сейчас не были свободны от всех дел, как то бывает в медовый месяц, а по-обычному тянули рабочую лямку, ничего не меняло: рабочее время заканчивалось, распахивая дверь в ту пору, где ничто не препятствовало поступать с собой по своему произволению, и этих часов им вполне хватало, чтобы ощутить на губах вкус меда. Если бы не вчерашнее, они бы сейчас, вероятней всего, закатились в кино – в облюбованном ими кинотеатре не экономили на электричестве для кондиционера, шел фильм, который, по отзывам, должен был доставить им радость, – перекусили бы там в кафешке, – все, как двенадцать лет назад. Много ли нужно для счастья? И вот вместо этого – встретились, и нет сил никуда идти, и нет даже сил говорить о чем-то друг с другом, и куда же ехать? – домой, куда еще. И можно сказать, не ехали – тащились, хотя вполне приличная была скорость, никаких особенно пробок, и такое еще чувство: будто в машине повсюду развешены похоронные венки.
– А может быть, ты все-таки зря не принял предложение? – в голосе жены были осторожность и робость. – Не знаю, что в нем уж такого ужасного. Можно считать, повышение.
В., сколько директор по связям ни давил на него, не расписался под приказом.
– Что за повышение, – пробормотал он. – Это если бы по моей специальности… Что значит быть лицом предприятия? Совать свою физиономию под объективы, рассказывать, в каком роддоме меня мама на свет произвела, какой расцветки трусы предпочитаю? Уволь!
Он понимал, что жену привлекала обещанная зарплата – четыре нынешних! – отклонив предложение директора по связям, он, по сути, пренебрег интересами семьи, но торговать этой неизвестно откуда взявшейся у него способностью – нет, он не мог представить себе такого. Да еще вопрос, не фикция ли эта его способность.
– Но на время, – все с теми же осторожностью и робостью проговорила жена. – Хотя бы пока ажиотаж не спал. Лучше, чем дипломы для каких-то дур стряпать.
– И долго я продержусь на такой не пойми какой должности? – В. почувствовал, что начинает закипать. – Ажиотаж спадет – вышвырнут меня вон, и что я? Куда деваться? Останусь вообще без работы.
– Не понимаю, зачем так говорить о себе: “вышвырнут”, “вон”! – жена вспыхнула, будто он оскорбил ее. – Зачем пророчить себе дурное? Каркать, извини!
Того, что сама хлещет словами, как кнутом, она не видела.
– При чем здесь “каркать”? – В. пришлось оправдываться. – Я просто рисую реальную картину того, что будет.
– Конечно, если опустить руки и ничего не делать, другой картины не может быть.
Да, замечательно у них начинался вечер. Вот тебе и медовый месяц.
– Давай оставим это, – попросил В. Раздражение, поднявшееся в нем, никуда не ушло, он опасался, что оно вырвется наружу. – Тебе будет приятно, если твой муж станет кем-то вроде клоуна?