Чудо хождения по водам
Шрифт:
– Не помню, – покачал головой В.
– Плохо! – ответствовал директор по связям. – Классику надо знать. Ввернуть фразу-другую, когда требуется. Тебе сейчас это важно. Публичной фигурой становишься!
– Да, я как раз за этим и пришел, – счел В., что настал удобный момент начать разговор. – Хотел спросить: что это все значит? Стол мой там у меня занят, мне сообщают, я больше там не работаю…
– Не работаешь, не работаешь, – подтвердил директор по связям. Отпустил наконец руку В. и указал ему на строй стульев около стола совещаний. – Садись. А то мне неудобно с тобой – голову
– Метр восемьдесят два, – злясь на себя за бестолковость разговора и не находя причины не отвечать, отозвался В.
– Вот, даже метр восемьдесят два! – то ли обрадовался, то ли огорчился директор по связям. – Садись, садись, – снова указал он.
В. отнял стул от ряда его собратьев, развернул и опустился на сиденье. После чего директор по связям упруго крутанул колеса и подкатил к нему так, что колени их сомкнулись.
– А где же я работаю? – вернулся В. к своему вопросу.
– Как где? – Волна обиженного изумления прокатилась по подвижному лицу директора по связям. – Здесь, где еще?! У меня. Как вчера договорились.
– О чем мы вчера договорились? – вырвалось у В. – Ни о чем мы вчера не договорились.
– Не договорились? – снова изумился директор по связям. – Как не договорились? А! – сообразил он. – Это ты имеешь в виду, что своего росчерка на приказе не поставил? – Тут взгляд его схватил салфетку, что висела у него на груди, он гневливым движением сорвал ее с себя, скомкал и затолкал под ягодицу. – То, что ты своего росчерка на приказе не поставил, не имеет значения. Мало ли что не поставил. Приказ вышел? Вышел. Приказ генеральным подписан? Подписан. Номер исходящий на нем есть? Есть. Все. Что еще нужно? Твое факсимиле на нем, что ты ознакомлен, – это необязательно. Все, у меня работаешь. Здесь у меня, прямо в кабинете, и сидеть будешь. Видишь, – он взялся за колеса, слегка крутанул их назад, чтоб развернуться, посмотрел в сторону нового стола, кивнул на него. – Видишь, распорядился, поставили уже для тебя. Красавец какой, согласись! Не чета, наверно, тому, за каким до сих пор сидел.
В. ошеломленно молчал. Так этот новоявленный стол для него! Сидеть здесь под приглядом директора по связям, как какой-нибудь школьник в классе перед учителем! И что же, подать заявление по собственному желанию? Оставшись без всякого заработка, и еще неизвестно, найдешь ли новый? Особенно теперь. Случившееся потянется за ним предательским хвостом.
– Я не хожу по воде. Правда. Вчера я специально поехал… – начал он.
– Ладно, ладно, ладно! – прервал его директор по связям. Он снова подкатил к В. – Вчера, не вчера, ходишь, не ходишь! Не имеет значения. Народ видел, народ верит, народ убежден. На десять часов назначена пресс-конференция. Подготовься, соберись, настройся.
– Какая пресс-конференция? – В. хотелось бы, чтобы он ослышался. – Зачем пресс-конференция? Что я на ней буду делать?
– Отвечать на вопросы. – Директор по связям развел руками. А что еще делают на пресс-конференции, означал его жест. – Что хочешь, то и отвечай. Только, как договаривались вчера: почаще о нас. О нашей продукции. О качестве. И не стесняйся, без смущения, не тушуйся.
Нет, я не буду, это не имеет никакого отношения к моей профессии, стояло в В., просилось наружу, он готовился сказать это, собирался с силами, – директор по связям вскрикнул:
– А, забыл! – Хлопнул себя по лбу, опять откатился от В., достал из кармана мобильный, ткнул пальцем в одну из кнопок. – Скажи, чтоб из бухгалтерии ко мне. Как договаривались. Прямо сейчас, – бросил он в трубку с начальственной тяжестью – совсем по-другому, чем разговаривал с В., – и, разъединившись, сунул трубку обратно в карман. – Забыл, совсем забыл! – вновь обретая те интонации, с которыми разговаривал с В., казалось, чуть ли не промурлыкал директор по связям. – Будешь приятно удивлен. Очень приятно удивлен. Это все генеральный. Повесть о настоящем человеке с него можно писать!
Интонация его подразумевала ответную реплику со стороны В., и В. вынужден был подать ее:
– Да, что такое? – спросил он.
– Помнишь, я обещал тебе, сколько будет твоя новая зарплата? В четыре раза против той, что получал. А генеральный вчера: как, всего?! Старый приказ в клочья, тут же новый, и что, во сколько раз против прежней? Нет, подумай, подумай, помечтай!
– Нет у меня никаких мечтаний, – сказал В. – Хотя есть, – поправился он. – Вернуть все, как было. Никаких пресс-конференций, никаких столов здесь у вас.
– Точно, стол надо опробовать! – Директор по связям торжествующе взмахнул руками – словно В. напомнил ему о деле, которое непременно нужно исполнить, а он вот сам совершенно забыл. – Давай поднимись. И кресло, кресло! Кресло какое!
И что, что, что ему было делать? В. подчинился.
Он опустился на приготовленное для него кресло, кресло и в самом деле было удобнейшее, совсем не та табуретка на колесиках, на которой сидел у себя в секторе. Директор по связям подкатился к его столу с внешней стороны и воззрился на В. с любующейся улыбкой.
– А, что? Хорошо? Так что насчет помечтать? Во сколько раз тебе генеральный?
Теперь В. не пришлось отвечать. В дверь постучали. Заглянувшая Барби-секретарша произнесла:
– Можно?
– Конечно, конечно! – откликнулся директор по связям.
В личности, вошедшей в кабинет, В. опознал самого главного бухгалтера. Это был толстый, мясистый человек того возраста, про который говорят “седина в бороду – бес в ребро”, но бороды у него не было, бесу сквозь жировые складки его тела до ребер было добраться проблематично, а вот костюмы счетовода В. всегда поражали: каждый – целое состояние.
Главный бухгалтер молча прошествовал через кабинет, положил на стол перед В. глухую черную папку на двух пряжках желтого металла, расстегнул их и извлек разграфленный лист, следом за чем ярко-красный конверт, раздувшийся от вложенного в него содержимого до толщины, на которую явно был уже не рассчитан.
– Расписаться, пожалуйста, – поворачивая к В. разграфленный лист вверх заголовком, коротко проговорил главный бухгалтер. У него был писклявый голос кастрата, и даже если у главного бухгалтера в действительности все было в порядке с мужским достоинством, этот голос без всяких объяснений делал понятным его дорогие костюмы.