Чудо купальской ночи
Шрифт:
– Клим?
– Я здесь, здесь, – вернулся он к ней.
И прижал к себе, и снова поцеловал, возвращая ее в их глубины, в которых они добровольно тонули. А она плавилась, плавилась в его руках, познавая себя новую, иную и почти не почувствовала боли, которая тут же забылась, вытесненная непреодолимым стремлением вынырнуть из этих вод – туда, к солнцу, скорее. И они рванулись вверх, выскочили из их реки, держась друг за друга, под слепящие солнечные лучи!
Клим проснулся в один момент и не сразу понял, где он и что происходит.
Просто он спал, почему-то днем, а его разбудил громкий хлопок двигателя соседского тарантаса, который умудряется как-то ездить при полной теоретической невозможности этого процесса для такой колымаги, лютой ненависти соседей и непрекращающейся борьбы против данного условно транспортного средства главы администрации поселка.
Ставров усмехнулся и собрался было встать на «автопилоте» и… вот только сейчас проснулся окончательно, в один яркий, ослепивший воспоминаниями момент осознав все, и повернул голову налево.
Полина спала, лежа головой на его руке, длинные пряди волос рассыпались вокруг, край махровой простыни прикрывал ее от талии и ниже, оставив его взору прекрасную девичью грудь.
Клим рассматривал девушку и улыбался.
Он хотел ее с того момента, как увидел первый раз идущей впереди его машины. Нормальное здоровое мужское желание, но как бы умозрительное, то есть: хочу и даже картинки себе в голове рисую, как у нас с ней… но есть определенные правила, запреты и условия этих отношений. Но с того момента, когда они оказались в машине, отрезанные от мира ливнем, и Поля рассказывала о своем детстве, это желание стало конкретным и устойчивым, и Ставров смотрел на нее, слушал и понимал, что обязательно постарается заполучить эту девушку.
А уж когда он поцеловал Полину на холме под березой, то все остальное время ему пришлось серьезно контролировать и как-то справляться с желанием, находясь рядом с ней. Он каким-то непонятным чутьем почувствовал, что Полина решилась сегодня быть с ним, каким-то образом считал с нее решимость и боязнь этого шага. Она напоминала ему чуткую пичужку, которая клюет зернышки с открытой ладони – с одной стороны: вот я какая смелая, аж куда залетела за едой, не побоялась, а с другой – готова в момент сорваться и улететь от любого неосторожного движения. И это вызывало в Климе прилив такой странной нежности, что постоянно хотелось спрятать Полю под рукой, прижать, успокоить…
Но вот чего он не ожидал!.. Она совершенно не умела целоваться, можно сказать, непозволительно не умела для девушки двадцати четырех лет, и все остальное она тоже совсем не умела. Но в ней оказалось столько огня, страстности, невероятным образом сочетавшихся с потрясающей женственностью и нежностью, что это переворачивало в нем все, и она была совершенно искренней в каждом движении, в каждом вздохе, вскрике, шепоте. Чистые эмоции и чувства, которые Полина так щедро дарила ему. Клим был потрясен этим.
Ставров потерялся в ней, растворился и получил такой оргазм, какого точно не испытывал никогда. Вот сто пудов! Из серии таких, которые мужчины запоминают надолго, часто на всю жизнь.
Когда он немного пришел в себя, хотел сказать Поле что-нибудь нежное, благодарное, но с удивлением обнаружил, что она спит со счастливой улыбкой на губах. Последнее, что он смог сделать, это перекатиться с нее, как-то потянуть на них простынь и заснуть на половине этого действия.
Клим лежал, смотрел на Полину, размышляя, осторожно убрал локон волос, упавший ей на щеку, наклонился и совсем легко поцеловал в припухшие губы, аккуратно вытащил свою руку, переложив ее головку на подушку. Выбрался из постели, осторожно накрыл ее полностью простыней, еще раз поцеловал и, прихватив с пола свою одежду, вышел из комнаты и притворил за собой дверь.
Ставров прошел на кухню, натянул брюки, налил в стакан воды из большой алюминиевой емкости, стоявшей в углу при входе, постоял, задумавшись, делая маленькие глотки. Достал из кармана брюк смартфон, перелистал записную книжку, сел за стол и набрал нужный номер.
– Привет, Клим, – ответил ему мелодичный женский голос.
– Привет, – поздоровался он и распорядился четким, жестким голосом: – Ты мне нужна. Приезжай как можно скорей. Завтра.
И нажал кнопку отбоя с красной трубочкой. Положил телефон перед собой, отпил еще воды, поставил стакан, встал и пошел в спальню.
Полине снился луг.
Роскошный луг с прекрасными, сильными травами и цветами, посреди которого она лежала голышом, раскинув руки и ноги в стороны, и было ей так необыкновенно хорошо, что Поля и не знала, что так бывает. Где-то пел жаворонок и стрекотали кузнечики, а высоко-высоко в небе парил, словно зависнув в одной точке, сокол. Но неожиданно начало припекать солнце, Полине становилось все жарче и жарче, и она чувствовала, как солнечные лучи делаются осязаемыми и гладят все ее тело, и она возбуждается, и ей хочется, хочется…
– Привет, – сказал тихо Клим, когда она открыла глаза, улыбнулся и легонько поцеловал в губы, – я соскучился.
– А мне снилось, что это солнце меня гладит.
– Ну, можешь меня так иногда называть, – разрешил он.
И поцеловал ее теперь уж по-настоящему и принялся ласкать, и Полина из прекрасного сна попала в еще более прекрасную действительность и загорелась, уже постанывала и выгибалась ему навстречу, обнимала, отвечала на его поцелуи. Клим что-то сказал, Полина в горячке желания не поняла и не расслышала, но Клим вдруг оставил ее совсем, и Поля выскочила из полубеспамятства возбуждения, посмотрела, куда он делся.
– Клим, – позвала она и осеклась…
…увидев, что он надевает презерватив, и тут же покраснела от стеснения ужасно, до подступивших слез. А он рванулся к ней, прижал к себе, зацеловал короткими поцелуями и начал посмеиваться в перерывах между ними:
– Полинка, ты уникальная девушка, лежишь такая голенькая, возбужденная, горячая, распаленная и краснеешь от вида мужского хозяйства.
– Не смущай меня еще больше! – потребовала она.
– Не буду, не буду, – пообещал Ставров.