Чудо купальской ночи
Шрифт:
Но развить эту мысль она не успела, Клим вернулся в машину, заехал на участок, вышел, обошел джип и открыл дверцу с Полиной стороны, подал руку и помог выбраться из машины.
И тут на Полю опустилась пыльным мешком ужасная неловкость. Девушка не знала, что говорить и делать в такой момент и…
– Нам что-то надо забрать из багажника? – спас ее снова Ставров от маетной тревоги и неловкости обычным бытовым вопросом.
– Да! – обрадовалась она и улыбнулась. – Два больших бумажных пакета с продуктами, их надо срочно в холодильник пристроить.
Он достал пакеты, взял их
– Проходи, – пригласил, когда они поднялись по ступенькам, Ставров и открыл дверь.
Полина переступила порог, чувствуя снова подкравшуюся неловкость и хватающуюся за нее скованность, осмотрела большую светлую прихожую. Ставров вошел следом, закрыл дверь и двинулся вперед, по пути снова подхватив Полю под локоть.
– Тогда давай сразу на кухню, распорядишься, что и куда убирать, – предложил он и уже тянул растерянную девушку за собой.
А она семенила за ним, хотела что-то сказать и не знала, что. Все сейчас было у нее плохо, и она чувствовала себя глупо и потерянно… пока они не вошли в кухню… и Полина увидела Печь. Именно так, уважительно, с заглавной буквы. Настоящую большую русскую печь в великолепной старинной изразцовой плитке, стоявшую в дальнем правом углу просторной стильной и современной кухни. Впрочем, кухню Полина не рассмотрела, ничего уже не замечала, кроме этой красавицы, и, высвободив руку из пальцев Ставрова, как зачарованная пошла к ней.
– Ах ты, матушка-печенька, – проговорила Поля нараспев, восхищаясь. – Какая красавица, – похвалила девушка и дотронулась до выпуклых картинок на изразцовых плитках пальчиками, рассматривала изразцы, поглаживала.
А Клим засмотрелся на Полину, так и стоял посреди кухни с пакетами в руке и не мог глаз отвести от светящейся нежной радостью девушки. И такое творилось у него внутри… Она вдруг повернулась к нему и похвалила, сияя глазами:
– Клим, какой же ты молодец, что сделал печь! Какой же ты необыкновенный молодец! – и рассмеялась своим серебристым тихим смехом. – Почему ты ее поставил? Сейчас же вообще никто русской печи не ставит в современных домах.
– Мне хотелось, – ответил он и направился к большому холодильнику, открыл, запихал, не глядя, пакеты, захлопнул дверцу и стремительно прошагал к Полине, обнял с ходу двумя руками за талию и заглянул в ее глаза. – Я сразу решил, что у меня будет печь. Не знаю почему, но вот так решил. У меня в голове такое видение дома всегда было, с настоящей печкой. К тому же я знаком с одним гениальным печником, который ее и сложил.
– Это здорово, – утопая в его зеленых, переполненных желанием глазах, тихо отозвалась Полина.
– Мне тоже так кажется, – в тон ей ответил Клим, уже переходя совсем в иное измерение, наклонился и поцеловал.
И целовал, целовал, целовал, а она растворялась в этом поцелуе, почти до потери сознания, и хваталась за него, обнимала. А Ставров оторвался от ее губ, что-то сказал негромко, еще раз коротко поцеловал, обнял за плечи и куда-то повел. Поля начала хоть что-то соображать, выходя из этого дурманящего состояния, только когда обнаружила, что они стоят у огромной кровати с великолепным кованым изголовьем.
Они остановились друг напротив друга и молчали. Клим протянул руку, погладил ее, едва касаясь, по щеке и тихим, хрипловатым от желания голосом сказал:
– Ничего не бойся, – пальцы его руки переместились на ямочку у нее на горле.
– Я не боюсь, – так же тихо ответила Полина.
А он творил свое колдовство и осторожно, медленно ласкал ее кончиками пальцев, спустившись ниже, к ложбинке между грудей, и прошептал:
– Я хочу на тебя посмотреть.
И притянул к себе, поцеловал, снова окуная ее в потрясающий чувственный водоворот, отстранился и стал неторопливо стягивать с нее футболку. Но Полина вдруг сама начала ему помогать и заторопилась, чтобы уже не передумать и вообще ни о чем не думать, принялась дергать «молнию» на своей длинной юбке – расстегнула, и та стала соскальзывать вниз по бедрам, высвободилась из футболки, которую Клим с нее тянул. Схватилась за его футболку, торопясь, а Клим помог, ухватив как-то так ловко одной рукой и стащив ее одним резким движением. Поля сунулась было к ремню его брюк и отдернула вдруг руки, словно обожглась, только тут сообразив, что творит.
– Ничего, – сказал Ставров, улыбнувшись, обнял девушку, спасая от неловкости, и поцеловал нежно в висок. – Все хорошо.
И снова поцеловал, помогая ей разгореться вновь, раскрепоститься, а когда Полина почувствовала, что у нее подгибаются ноги, оторвался от ее губ, медленно расстегнул и снял с нее бюстгальтер, кинул его куда-то в сторону, отошел на шаг и смотрел… А Полина начала краснеть, и совершенно непроизвольно ее руки потянулись прикрыться извечным женским жестом невинности.
– Не надо, – попросил Клим севшим в момент голосом. – Ты великолепна. – Он протянул руку, очень нежно дотронулся до груди девушки и прошептал: – Прекрасна. Русалка, которая вышла на берег в ночь на Ивана Купалу на мою погибель.
– Или на счастье, – сказала шепотом Полина.
– Или на счастье… – повторил он, лаская ее грудь.
– Я не русалка, ты же трогаешь меня, чувствуешь, что я живая.
– Чувствую, – согласился Клим, медленно притянул девушку к себе и прижал, так что Полина ахнула тихонько, ощутив, как ее грудь касается его торса, а он улыбнулся и прошептал: – Но у тебя русалочьи глаза.
– Всем известно, что у русалок зеленые глаза, – наставительно прошептала Полина в ответ.
Клим наклонил голову, поцеловал и вдруг резко оборвал поцелуй, подхватил Полю на руки и очень осторожно, с особой нежностью уложил на кровать, лег рядом на бок и облокотился на руку.
– Нет, – сказал он и нежно провел пальцами по ее щеке. – Серые, как речная вода…
Медленно наклонился и поцеловал совершенно гибельным поцелуем, а Полина выгнулась, прижалась к нему, обняла и потащила за собой на дно в свое русалочье царство, совершенно потеряв голову…
Не понимая и не видя больше ничего вокруг, не желая ничего, кроме этой незнакомой жажды и стремления вперед, кроме его рук, губ, тела и того огня, что Клим дарил ей, она рвалась ко всему этому незнакомому навстречу… Он куда-то вдруг делся, оторвавшись от нее, оставив одну, и Поля, недоумевая, позвала: