Чудо купальской ночи
Шрифт:
И он заспешил обратно, подхватил под локоть Клима, словно боялся, что тот передумает. Начальник этнической площадки привел Клима и семенившую за ними Полину к одному из костров, представил находившимся там мужчинам, пожелал удачи и скрылся.
– Ну, объясняйте, Полина, – распорядился Ставров.
– Климент очень красивое имя, – задорно улыбнулась она.
– Мне тоже нравится, – усмехнулся он этой ее девчачьей подначке. – Так что там с кострами?
– Да, с кострами, – изобразила деловитость она, но не удержалась и улыбнулась. – Костры должны загореться не позже чем с последним лучом солнца. Как я уже говорила, разводят огонь руками,
– Я так понимаю, что пора? – кивнул Клим на подзывающих его парней.
– Пора, – подтвердила она.
– Ну, идите пойте мне задорные песни, а я вам огонька тут добуду, – проворчал Ставров.
Огонь он умудрился разжечь раньше всех остальных костровых, под громкие одобрительные и радостные восклицания. А Полина и не сомневалась! Она любовалась Ставровым, когда он так мужественно и красиво опустился на одно колено и быстро-быстро начал тереть палочку в руках, поддувать тихонько. И вот затеплился, задымился робкий дымок, и уже куснуло мох маленькое пламя, и пошло, пошло… Клим, как ребенка, бережно положил разгорающийся огонек в костер под шест в центре.
А Полина, все заводясь внутри ритмом и духом праздника и наполняясь весельем, пела вместе со всеми, смотрела на Ставрова и понимала, что сегодня самая прекрасная и необыкновенная ночь в ее жизни. Самая! Она знала, чувствовала это.
Полина и так словно парила, и все было легко, радостно, ярко, как только она увидела Клима, выходившего из своей большой красивой машины! И он так смотрел на нее, так… что она чувствовала себя особенной, прекрасной, другой и очень смелой…
Огонь разгорался все больше и больше, девушки повели хоровод под обрядовую песню. Ставров подошел к Поле, что-то спросил, но она покачала головой, показывая, что не может сейчас говорить, и поплыла мимо него за ведущей, плетущей кружево танца. Клим отошел в сторонку и смотрел, и улыбался так сексуально, что у нее дух захватывало…
Самая таинственная, чарующая и мистическая ночь в году, когда многое разрешено и когда все магически и наполнено особым смыслом… Полина пела и шла в танце ручейком и все смотрела, смотрела на него не отрываясь… а он не отпускал ее взгляда.
Песня закончилась, цепочка распалась. Девчонки завизжали и начали новую песню, веселую, задорную и весьма фривольную, а Полина поспешила к своему «экскурсанту».
– Это было прекрасно. – Он изобразил руками повороты-плетения, в которых ходили девушки цепочкой – песня такая красивая, – и спросил: – А зачем в центре костра эта штуковина?
– Это шест с колесом, олицетворяющим огненное солнце в честь бога Перуна, – пояснила Полина.
– Так, и что дальше по сценарию?
– Какому сценарию? – серебристым колокольчиком рассмеялась девушка и воззвала к нему: – Клим, это самая мистическая ночь в году! Волшебная! Считается, что в эту ночь разговаривают деревья, травы и все животные, самые тайные необыкновенные чудеса происходят. Самая большая и верная любовь рождается этой ночью и последующие шесть дней. Все растения наполняются магией и такой силой жизни, которая исцеляет все. В эту ночь с человеком могут приключиться невероятные чудеса, можно испытать самые потрясающие приключения. Можно увидеть и сорвать алый цветок папоротника. Какой сценарий! Забудьте об обыкновенной будничной жизни, отпустите себя и влейтесь в это чудо, почувствуйте его. Это ночь магии, тайн и чудес…
И чем дольше она говорила, тем таинственней, зачаровывая, звучал ее голос, и в серых глазах, скрытых в легшей на лоб тени от венка, плясали сполохами отблески огня. Полина казалась ему нереальной, сладкой, зовущей мечтой, Клим смотрел и понимал, что тонет в этом ее голосе в чувственных медовых губах, в посверкивающих из тени глазах… Он тряхнул головой.
– Вы меня околдовали, – недовольно пробурчал Ставров.
А она засмеялась ласковым колокольчиком, даже голову запрокинула от смеха и позвала, ухватив за руку:
– Идемте танцевать, гулять и песни петь, Клим! Вы все поймете сами! – и потащила куда-то за собой.
И они вдруг оказались внутри бесшабашного людского веселья, где смеялись, шутили, целовались, играла музыка, пищали свирели и плакали жалейки, откуда-то доносился звук баяна и бубна, а девушки пели задорные песни, и полыхал уже вовсю костер.
И Клим завелся, заражаясь общим весельем, слился с этой буйной радостью бытия, этим общим духом-ритмом настоящей мощной жизни, поражаясь раскрепощению, которое почувствовал. Он вдруг с удивлением обнаружил, как откуда-то из глубин сознания, из генной памяти пробуждается в крови ритм этого торжества, пьянящая без всякого вина бесшабашная радость и удаль.
А Полина снова куда-то потащила его, чуть в сторонку от шума, и, блеснув чертиками сполохов в глазах, привстав на цыпочки, чтобы он лучше слышал сквозь какофонию веселья, спросила:
– Хотите, чтобы исполнилось ваше самое сокровенное желание? – и посмотрела на Клима так загадочно, призывно, что у Ставрова дух захватило. Он посмотрел на нее, пытаясь понять, что предлагает эта чаровница, девушка-тайна, и неожиданно севшим голосом ответил:
– Хочу…
Полина привстала еще раз на цыпочки, почти прижалась к его груди и, глядя прямо ему в глаза, медленно сказала:
– Вам надо пролезть через двенадцать заборов, не останавливаясь, и оно обязательно сбудется, если сделать это именно в эту ночь.
Он помолчал, разглядывая скачущих веселых чертиков в ее глазах, медленно положил ладонь на затылок девушки и в тон ей тихим многозначительным голосом ответил:
– Я думаю, у меня есть иной способ исполнить мое заветное желание, – и совсем легко придвинул ее голову к себе.
А у нее перехватило дыхание, полыхнули щеки, расширились от изумления глаза. Клим почувствовал, как заколотилось в его грудь ее сердечко. Но она, глядя ему в глаза, придвинулась еще ближе и шепотом сказала:
– Вот вы и впустили в себя дух Ивана Купалы, поймали его кураж, – и звонко рассмеялась, отстранившись от него и разрывая их возникшую эротическую интимность. Затем взяла за руку и позвала: – Идемте через костер прыгать! Там весело будет!
И потащила его обратно в веселящуюся толпу. Они с ходу попали в хоровод вокруг костра, и кто-то, схватив его за руку, поставил в кольцо хоровода, а Клим озирался, пытаясь понять, куда делась Полина, и увидел ее на другом конце круга, весело отплясывающую, смеющуюся и посматривающую на него через огонь. Он смотрел на нее и несся в танце, все ускоряющемся и ускоряющемся, как песня, которую пели вокруг, и вдруг горящее в центре колесо и шест, на котором оно стояло, громко рухнули вниз, подняв в небо облако искр, и песня прервалась громкими радостными криками, цепочка танца рассыпалась.