Чудо пылающего креста
Шрифт:
Даже сюда, в Наисс, находившийся в доброй неделе езды верхом от восточной столицы Диоклетиана Никомедии в Вифинии — и, как представлялось мальчику, бесконечно далекий от легендарного Рима, — новости приходили быстро. Константин был довольно хорошо знаком с планом наследования власти, задуманным Диоклетианом, когда он стал августом чуть больше шести лет тому назад.
Диоклетиан своим проницательным крестьянским умом понял, что необходимо разделение как власти, так и ответственности, если он хочет сохранить мир на территории от Северной Британии, населенной частенько восстающими пиктами, до Персии, находящейся под властью столь же воинственных царей династии Сасанидов. Характерной чертой
3
Когда Констанцию случалось посещать их раньше, — а в последнее время такое происходило все реже и реже, — маленькая вилла наполнялась весельем и смехом, пока они задерживались в триклиниуме [28] , или столовой, чтобы насладиться вином и сладкими пирожными. Сегодня дела обстояли иначе: мать с отцом словно бы кто-то вынуждал к фехтованию с обнаженными мечами, при том что никто из них не хотел поранить другого. Наконец после долгого молчания, когда, казалось, у обоих иссякло желание говорить, Константин не выдержал больше натянутой атмосферы.
28
Триклиниум, или триклиний, — столовая комната в римском доме.
— Отец, а где ты будешь цезарем? — полюбопытствовал он. — Здесь, в Иллирии?
— Нет, сынок. Мне дали префектуру Галлии.
— Варварский край! — вскричала Елена.
— Ну что ты, Елена, Галлию больше не населяют варвары, — возразил Констанций. — Ведь Юлий Цезарь завоевал ее более трехсот лет назад, во времена республики.
— Одна только беда: Цезаря околдовала царица Египта Клеопатра, и он выпустил галлов из-под своей власти. С тех пор никто не смог приструнить их как следует.
— Дворец мой будет в Августе Треверов — в Галлии его называют просто Треверы, — пояснил Констанций. — Но главной моей заботой будет то, что творится еще дальше на запад. Мятежный император Караузий похваляется, что скоро станет править Галлией и Британией.
— Нам Лукулл рассказывал о нем, — оживленно подхватил Константин. — Держу пари, отец, что ему долго не продержаться, когда ты возьмешься за него.
— Надеюсь, надеюсь. — Констанций протянул руку и взъерошил темные волосы сына. — А, я вижу, ты в курсе этих дел?
— Лукулл сказал, что Караузий обманул доверие императора после того, как был назначен начальником римского флота в Британии.
— Караузий действительно принял командование флотом, который охраняет Фретум Галликум [29] — канал между Британией и Галлией, — и воспользовался этим, чтобы объявить себя императором, — подтвердил Констанций.
— Но почему император Диоклетиан так долго ждет, чтобы расправиться с этим узурпатором, тогда как ты мог бы это сделать за несколько месяцев? — недоумевал Константин.
29
Фретум Гапликум — современный пролив Ла-Манш между Францией и Британией.
— Было заявлено, что Британия слишком далеко, — сказал Марий, — но настоящая правда в другом: военачальников, завидующих твоему отцу, так много, что они убедили Диоклетиана держать Констанция в должности губернатора провинции, вместо того чтобы дать ему префектуру, как заслуживает потомок императора.
— Ну нет, — мягко возразил Констанций. — Ведь прошло всего лишь двадцать лет с небольшим с тех пор, как Клавдий Готик разбил тевтонов неподалеку отсюда после того, как те наводнили страну до границ Македонии и Греции и взяли даже Кипр и Крит. Нужно было прежде всего обезопасить границу по Дунаю и затем взять под контроль границу по Рейну. Теперь, когда Рейн прочно в руках Максимиана, мы можем перебросить наше внимание в другие точки.
— Неужели всегда должны быть войны и страдания? — Елена почти не вмешивалась в этот оживленный разговор, если не считать ее замечания насчет варваров.
— Мы не можем позволить им вытеснить нас с территории Римского государства, — сопротивлялся Марий.
— Но ведь первоначально она принадлежала им. Мы все вместе могли бы жить в мире, если бы только уважали права друг друга.
— Что за речи я слышу от супруги цезаря и «сына августа»? — Марий осекся. — Я хочу сказать…
— Ты права, Елена. — У Константина возникло странное ощущение, что отец заговорил лишь для того, чтобы помешать дяде Марию сказать что-то лишнее, хотя мальчик и представления не имел, что могло бы открыться, если бы тот продолжал говорить. — Свыше пяти столетий назад Сократ и Платон знали ответ на вопрос о сохранении мира, но мы — люди и, боюсь, чаще всего не способны уберегаться.
— Христиане верят, что Сын Божий отдал свою жизнь в качестве выкупа за всякого, кто верой в него пожелал бы заслужить право на вечную жизнь, — сказала Елена.
— Должен признаться, что их убеждения мне по душе, — заявил Констанций, — хотя они и отличаются от тех основ, на которых держится разделяемый некоторыми из нас культ Митры. Впрочем, я не уверен, что они удовлетворительны как средство управления империей.
— Уж не христианка ли ты, Елена? — строго спросил Марий.
— Нет, но вполне могла бы ею стать.
— Не делай этого, — посоветовал Марий. — Галерий их ненавидит. Теперь, когда Диоклетиан сделал его цезарем, я только и жду, что он со дня на день начнет преследовать сторонников этого еврейского раввина.
— Но почему? — возмутилась Елена.
— Политика! Что же еще? Для установления нового двора и содержания своих прихлебателей Галерию придется повысить налоги. А чтобы отвлечь внимание людей от таких вещей, самое лучшее — вовремя найти козла отпущения, и чем он будет чернее, тем лучше.
— Но зачем преследовать людей, которые безвредны? В учении Христа нет ни слова, побуждающего одного человека причинить боль другому.
— Марий говорит не совсем то, что хочет сказать, — постарался успокоить ее Констанций. — Диоклетиан считает, что раздел империи на четыре префектуры, с сильным правителем в каждой из них, поможет предотвратить войны и кровопролитие между теми, кто правит в каждом отдельном регионе. Что ж, пока он жив, может, так оно и будет. Но Максимиан слаб, и у него есть честолюбивый сын Максенций…