Чудо ты мое, зеленоглазое
Шрифт:
— Что ж вы тянули целый год?
— А ты что, дядь Коль, не знаешь Витькины закидоны? — Лена повертела пальцем у виска. — Он мне как-то раз говорит: «Ты только не обижайся, Принцесса, но из всех красавиц, как правило, получаются плохие жены». — «Почему, — спрашиваю, — плохие?» — «Потому что все они, — отвечает Витька — Через пару лет семейной жизни начинают жалеть о том, что слишком рано замуж вышли. Слишком мало, мол, они повидать успели». — «Ну и что? — говорю я. — Главное, что дело уже сделано, фата в шкафу лежит, а у женщины под боком муж законный похрапывает. Куда же от него денешься?» Долго я так уговаривала Витьку меня замуж взять. А он, в конце концов, он мне условие поставил: каждые два дня знакомиться с новым парнем и
Петрович поперхнулся чаем.
— Как это?!..
— А вот так, хоть на колени перед ребятами падай, хоть за руку их тащи, но иди. Под присмотром, конечно. Витька сам мне билеты покупал и в зале совсем близко от меня пристраивался. Вот так, под недреманным оком Витьки я и должна была с ребятами встречаться. А еще выяснить за два дня: не лучше ли кто из них хитроумного Витьки?
— Ох, и подарил черт племянничка! — рассмеялся Петрович — Что же он тебе так мало времени на каждого женишка отпустил, всего два дня?
— Сказал, что на третий уже всерьез приставать начинают. Ну, а поцелуйчики там или еще что, Витька сразу отмел. Увижу, мол, что — сразу прогоню! И ты знаешь, дядь Коль, в чем самая главная Витькина подлость была? Бабой-то я только после свадьбы стала, — Лена смахнула непрошенную слезу. — А девичья чистая любовь она ведь только к одному человеку может быть, без всякой задней мысли. Все остальное ей уже совсем не нужным кажется. Вот и использовал Витька мои чувства так, что уже через полгода я ничего другого, кроме его хамской рожи, видеть не хотела…
— Много женихов-то насшибала?
— Я не считала. Но десятка три, думаю, будет.
— Что ж, лучше Витьки так и не нашла?
— Найдешь с таким!.. Ты знаешь, дядь Коль, что сам Витька вытворял? Он же на мои свидания с другими ребятами ни разу один не пришел! Постоянно с какой-нибудь кикиморой у меня перед носом вертелся: то с рыжей, то с черной, а один раз, какую-то разноцветную в норковой шубе притащил. И, Боже мой!.. Я смотрю, а она у него на шее так и виснет. И в глазки-то его бесстыжие заглядывает, и по ручке гладит, и чуть ли ни при всем народе целоваться лезет. Красивая, правда, была, стерва, этого у нее не отнимешь. И еще не известно, дядь Коль, кто за кем наблюдал: то ли Витька за мной, то ли я за ним. Одним словом потрепал мне Витька нервы так, что еще до свадьбы я пару раз на него с кулаками набрасывалась. Однажды, чуть было волшебную палочку об него не обломала. Да оно и понятно, с таким человеком ведь никаких нервов не хватит!..
— Жалеешь, что замуж за него вышла?
— Жалею, — просто призналась Лена. — Очень жалею. Девять лет с ним прожила, двух детей родила, но до сих пор понять не могу, что он за человек? То он смеется, то уйдет ночью на веранду и пишет что-то. Подойду к нему, спрошу, ты, мол, что тут сидишь? А он словно сквозь меня смотрит. И глаза у него скорбные, как у больной собаки. Может быть, ты заболел, спрашиваю. «Нет, — отвечает, — иди, спи». А сам снова на лист бумаги смотрит. Что он там видит, наверное, одному Богу известно. Философ, одним словом… Наши деревенские мужички недолюбливают Витьку за это. Юродивый, говорят, он, только не телом, а душой. Хотя… — Лена грустно улыбнулась. — В отличие от тех мужичков, у Витьки в душе зависти и злости к людям нет. Это я точно знаю. Словно чувствует он внутри себя какую-то великую силу, по сравнению с которой все остальное трухой ему кажется. Но мне-то, дядь Коль, от этого не легче! Я-то человек и жить хочу не так как он, а по-человечески, потому все сказки рано или поздно кончаются. Лет через пять после свадьбы нашла я как-то в чулане ту самую волшебную палочку, которую мне Витька подарил. Заглянула я внутрь ее и знаешь что там было? Транзисторы. У Витьки товарищ в политехе на кафедре радиотехники преподает. Вот он, скорее всего, и собрал по его просьбе передатчик для волшебной палочки. Так что нет, дядь Коль, на этом свете чудес и быть их не может!
Петрович немного помолчал.
— Да
После завтрака Петрович отправился на котоферму.
Небольшая стайка кошек и котов с недоверием обнюхивали новое жилье и не торопились отходить от старика. Они терлись о ноги Петровича и часто, вопросительно поглядывали наверх.
— Ничего-ничего, — успокоил животных старик. — Хуже вам здесь не будет. Да и временно это все для вас.
Он покормил питомцев и присел у окна.
Старик давно привык к одиночеству. Суета, возникшая с приездом Витьки, немного утомила его. Петрович вспомнил жену и вздохнул. Он попытался представить себе, что бы могло быть, как повернулась бы к нему жизнь, будь сейчас жива Любаша. Но не смог. Бесконечно родное лицо Любаши было где-то там, очень далеко, и не было на свете силы способной приблизить его. Годы, прожитые Петровичем после смерти жены, казались ему серыми и однообразными. Уходя туда, в прошлое, старик словно шел через старый, пустой лес. Странно, но именно в эти минуты он начинал испытывать удивительный душевный покой. Петрович как бы смотрел на себя со стороны, но не жалел себя, а наоборот, видя все то, что было в его жизни, видя и плохое, и хорошее, он становился выше жалости. Словно незримая, добрая сила рожденная даже не в нем самом, а там, за горизонтом, вдруг вливалась в него и приносила с собой удивительное, огромное чувство покоя и облегчения. Суетливые чувства и страх исчезали. Старик смотрел на горизонт и думал…
Витька действительно вернулся только вечером. Во двор Петровича, весело гудя, въехал старенький «Москвич»-пикап.
Лена стояла на порожках веранды по-кавказки скрестив на груди руки.
— Дети как? — строго и сухо спросила она мужа.
— Нормально, — нехотя ответил Витька и попытался пройти в дом.
Лена загородила ему дорогу.
— А хозяйство?
— Еще лучше, потому что поджигать его некому.
Поняв, что мимо жены ему проскочить не удастся, Витька заглянул через плечо жены и громко позвал:
— Дядь Коль!
— А-а?.. — откликнулся из дома старик.
— Завтра едем на охоту!
— Куда-куда?! — прищурившись, переспросила Лена.
Старик вышел наружу. Лена невольно отступила в сторону, давая ему пройти.
— Слышь, Вить, я это… Не поеду! — сказал Петрович.
— Почему?
— Потому что глупо это… Что ж я, и ловить их буду и продавать? Люди сразу все поймут.
Витька почесал затылок.
— Вот ведь, а?!.. Пожалуй, ты прав, дядь Коль.
Он перевел взгляд на жену. Лицо Лены дрогнуло. С него исчезло любопытство и оно тут же приняло надменный вид.
— Ну-ка, пошли в дом, — предложил жене Витька.
— Я тоже никуда не поеду, — твердо сказала Лена, еще не имея ни малейшего представления о том, куда и зачем она должна ехать и кого ловить.
Витька споткнулся на порожке. Лене очень хотелось сказать мужу что-нибудь ехидное, но ее подвело чисто женское любопытство. Она направилась в дом вслед за мужем. Петрович ушел на кухню готовить чай.
Через пару минут Лена выскочила из спальни как ошпаренная.
— Ой, дурак!.. — женщина присела от хохота. — Ну, и дурак!.. Кошек каких-то особенных продавать решил!
В груди Петровича шевельнулась морозная тоска. Мечты о тихой, деревенской жизни рушились на глазах. Но, к удивлению старика, Витька был холоден и до удивления спокоен.
Когда смех жены немного стих, племянник сказал:
— Согласен, я был бы полным дураком, если бы не одно «но»…
— Вить, а Вить!.. — оборвала Лена и вытерла с длинных ресниц веселые слезы. — Да ты ведь сам одно сплошное «Но»… С самой большой буквы!
— Может быть, — снова легко согласился Витька и показал на застывшего в дверях кухни Петровича. — Только постарайся понять, что к нему уже тридцать лет, люди в очередь за котятами выстраиваются!