Чудо ты мое, зеленоглазое
Шрифт:
Петрович прихватил с собой небольшой, ухватистый топорик – от Сереги можно было ждать любой подлой выходки – и теперь старик прилагал все усилия к тому, что бы топорик случайно не выскользнул у него из-под полы пиджака.
Витька беспечно оглядывался по сторонам и находился в самом прекрасном расположении духа.
– Это хорошо, дядь Коль, что ты на окраине города живешь, – болтал он. – Суеты меньше, а простора больше. Не то что в центре. Ох, уж эта мне городские тараканьи гонки без финиша. Если я хочу купить мороженное, то почему я должен расталкивать других локтями?.. В этом нет истины, – Витька взял
– Отстань, балабол, – отмахнулся Петрович.
Топорик едва не выскользнул из-под полы. Петрович прибавил шагу.
– Нет, искать истину все-таки стоит! – Витька произносил свой полушутливый монолог, уже рассматривая спину старика. – А знаешь почему? Иначе нам будет скучно жить. Что такое истина, Петрович? Это тихая-тихая трель, которую невозможно услышать в водопаде жизни. В грохоте водопада можно услышать только правду, потому что правда, в отличие от истины, уже оружие… Правда – оружие пролетариата и циничных политиков. Ты когда-нибудь видел меч в руках правосудия, Петрович? Это и есть правда. Но истина…
– Пустомеля ты, – строго оборвал старик. – Просто болтун и все.
Витька весело рассмеялся.
– Правда, Петрович!..
Здание бывшей авиадиспетчерской понравилось Витьке сразу. Во-первых, оно было трехэтажным и кирпичным, во-вторых, все оконные рамы, начиная со второго этажа, были еще целы. В-третьих, на железных дверях авиадиспетчерской висел, уже давно орошаемый дождями, плакатик: «Если еще хоть раз поймаю кого-нибудь с оконной рамой, буду бить по морде не смотря на возраст! Майор Б.М.Кузьмин».
Витька удовлетворенно кивнул.
– Наверное, бравый майор Кузьмин еще не нарывался на генерала с похищенным оконным переплетом, – заметил он. – Молодой иш-ш-шо майорчик.
– Слышь, Витьк, – окликнул племянника Петрович. – А наше хозяйство будет как называться? Котоферма, что ли?
Витька гыгыкнул.
– Наверное. Но лучше кошкоферма. Нам кошки нужнее – от них приплод.
В подъезде Витьку заинтересовал вход в подвал. Железная дверь со скрипом распахнулась. Отсвечивающие белым бетонные порожки уходили в темноту. Витька пригнулся и, опершись на лестничный пролет, посмотрел вниз.
– Не достроили порожки, господа нервные военные, – сказал он. – На полпути обрываются… Вот черт, хода в подвал нет.
– А к чему он тебе, подвал-то? – спросил Петрович.
– Мало ли… – голос Витьки многократно отражался от стен подвала и звучал неприятно глухо.
– А-а-а!!..– что было силы рявкнул он.
Эхо было неожиданно слабым и странно глухим:
– У-у…
– Чертов подвальчик, – заключил Витька. – Как чрево. Привидений в нем только не хватает. Ты как считаешь, дядь Коль?
Петрович подошел поближе. Из подвала пахло сухой плесенью и ржавчиной. Темнота была непроницаемой как шторка.
Под сердцем старика что-то неприятно шевельнулось.
– Закрой его, – с неприязнью сказал Петрович. – В такую дыру ни одна кошка не полезет.
– Почему?
– Потому что это не подвал, а погреб какой-то. Не любят кошки погребов.
Компаньоны продолжили осмотр. Если не считать вырванных на первом этаже оконных рам, здание сохранилось в приличном состоянии. Правда, брошенный под ноги при спешной эвакуации мусор и общая нежилая неустроенность помещений, несколько портили впечатление. Но Витька не обращал внимания на мелочи. Собственный труд мог с успехом заменить арендную плату за крышу над головой.
Петрович поднял с пола новенькую солдатскую фляжку.
– И куда они бежали? – пробормотал старик. – Бомбили их, что ли?
– Приказ получили, вот и побежали, – отозвался из другой комнаты Витька. – У нас ведь всегда так, в спешке, все делается. Словно следом ведьма гонится.
Пол одной из комнат был густо устлан пустыми, пластмассовыми бутылками. Расталкивая их ногами, Петрович прошел в угол. Там, на стене, висел большой, красочный портрет летчика. Весело щуря молодые глаза, летчик улыбался так, словно знакомился с симпатичной девушкой. Ниже портрета старик прочитал: «Капитан Ершов Дмитрий Павлович. Пятого февраля 1996 года. Город Грозный. Приказом по части навечно внесен в списки полка штурмовой авиации».
«На Вовку похож, – подумал Петрович. – Эх, парень, парень!.. Может быть, и навечно тебя в списки внесли, только улетел твой полк, а ты тут остался. Вот тебе и истина, Витька! Вот она, на стене, всеми забытая висит и никто ее не помнит кроме матери…»
Старик снял портрет со стены. Он вырвал из рамки толстую, упругую бумагу и, сложив ее несколько раз, сунул в карман.
– Нам нужен только второй и третий этаж, – между тем втолковывал Петровичу Витька. – Потому что с первого наши кошки сбегут, не удержим. Перекроем вот эти двери, вон те и все – одного выхода вполне хватит. Чем перекрыть – не проблема, найдем, – Витька поднял с пола широкую доску и прислонил ее к стене. – Дядь Коль, кроме нас сюда, случаем, никто больше не сунется?
– Зачем?
– Ну, мало ли…
– Глухое это место, Витьк, и, к тому же, мертвое какое-то.
– А бомжи?
– Бомжи к людям жмутся, да и складская охрана их сюда не пропустит, – Петрович подошел к окну и показал на еле заметные вдалеке полукруглые крыши ангаров. – Там, у военных имущество кое-какое осталось. Вот они его и стерегут.
– А нас самих не турнут отсюда?
– Нет, если будем ходить сюда той дорогой, которой пришли. За лесополосой ее не видно.
Витька оглянулся вокруг.
– Эх, жалко мы инструмента с собой не прихватили! Можно было бы уже сегодня и начать.
– На вот… – картинно нахмурившись, Петрович протянул племяннику топор. – Твой универсальный инструмент.
– Ох, и скрытный же ты старик! – улыбнулся Витька – Будь моя воля, я бы тебя министром обороны назначил. От алкашей, разумеется.
Насвистывая себе под нос незамысловатый мотивчик, Витька приступил к работе. Старик смотрел на племянника и не мог налюбоваться. Казалось, Витька не делал ни одного лишнего движения. Одним ударом он рубил доски так, что по сколу, в ряд, обнажались вдруг сразу обессилевшие гвозди, а потерявшая вдвое в ширине доска настолько ловко ложилась на предназначенное ей место, что будь на месте Петровича мало знающий Витьку человек, он сразу же заговорил бы о везении. Прочие гвозди Витька дергал руками, при случае распрямляя топором их загнутые, ржавые концы. Все что попадалась ему под руку, сразу превращалось в необходимую вещь.