Чудо
Шрифт:
– "Фауст" Кристофера Марло, Лондон, издание 1789 года", - прочла Ольга.
– "Форма для печенья "Привет"... "Футбольный мяч"... "Филигранные серьги, серебро, бирюза"... "Ходовая часть гравихода Д-108, в комплекте с автоматом, реагирующим на препятствие"...
Листали опять, сначала, ездили пальцами по строчкам. Вдалеке воинственно орал Родион, изображая пулеметную стрельбу.
Перед ними стоял ящик, снимавший
– Ага!
– вдруг торжествующе крикнул Максим, и его палец задержался на одной из строк.
– Как это мы раньше пропустили! Смотри, воробышек: "Микротом квантовый для генных операций, личный экземпляр Мейсснера, 2097 год". Вот это я беру. Старина Мейсснер сам собрал его, и с тех пор ни у одного генного инженера не было лучшего инструмента. Ну а теперь я король! В лаборатории все полопаются от зависти...
– Не полопаются, - успокоила Ольга.
– Тот же Рассохин посмотрит на тебя умильно, и ты ему подаришь такой же. И остальным тоже.
– Там увидим, - сказал Максим. Нажав кнопку, он через секунду вытащил из ящика микротом, чмокнул Ольгу и убежал в лабораторию - пробовать новый инструмент. Ольга же сидела еще долго, почти до заката, заварила себе новую порцию чая. Будучи человеком благоразумным и запасливым, она сотворила с десяток хрустальных розеток для варенья (Родион бьет их немилосердно, а есть из пластмассовых не так приятно), затем подарила себе запас фотобумаги и несколько отличных объективов - Ольга работала фотографом в журнале мод. Наконец, решив, что неплохо будет проветрить голову перед сном, она вынула из реструктора сборник детективных повестей XX века.
Было совсем темно, когда вернулся Максим, сияя блаженством и потирая руки на ходу. Рассохин не только засматривал
Совместными усилиями они загнали Родиона спать и легли сами, посмеиваясь и обсуждая план трехдневной прогулки на байдарках по маршруту, предложенному одним из коллег Ольги. А в саду, на дощатом столе, стыл под жасмином ящик, способный завалить всю землю императорскими коронами, шоколадом и транзисторными схемами любого предназначения.
...Гравиход опустился, подмяв одуванчики. Максим с Ольгой отставили недопитые стаканы и смотрели, как приближается Бхасур. Он шел по колено в траве меж двумя рядами яблонь, с которых ветер уже начинал стряхивать спелые плоды. Шел и смотрел, как в нежной полутьме сумерек пили чай самые счастливые люди на Земле, закусывая сыром, яблоками и медом. Только чайничек для заварки был другой, затейливый, из черненого серебра. Да на кустах жасмина давно осыпались цветы.
– Садитесь, - сказал Максим.
– Можете сразу спрашивать, а потом пить чай. Можете...
– Но чай я выпью обязательно, - улыбнулся Бхасур, садясь и сразу же придвигая к себе зеленый сыр.
– Хорошо, тогда я спрошу, - сказала Ольга.
– Как поживает Медицинский мозг?
– По-старому.
– Вы хотите сказать, что...
– Да. Никаких изменений в сигналах. Все та же пара людей, самая счастливая на Земле. Вот только ваш Родион поначалу дал какую-то непонятную кривую, огромный взлет. Потом линия круто пошла вниз... и недавно опять поднялась. До прежнего уровня.
Максим с Ольгой переглянулись, как заговорщики, - смущенно и лукаво.
– Вы уж простите нас, Бхасур... Но у мальчика недавно был день рождения, и мы...
– Подарили ему вашу машинку.
– Он сначала был на седьмом небе, понаделал себе рыцарских лат, золотых монет... начитался, знаете ли...
– А потом ему надоело, и он забросил реструктор, так что мы можем вам вернуть...
– А Родька теперь строит из песка и сучьев запруды на ручье, как бобер!
– решительно закончила Ольга. И не удержавшись прыснула в ладонь.