Чудо
Шрифт:
Для Клейнберга это была первая возможность увидеть Лурд при свете дня. Несмотря на обилие церковных скульптур, присутствие инвалидов в колясках и на носилках, а также собственное предубеждение по поводу святыни, приходилось признать, что в солнечный летний день над площадкой, предназначенной для проведения торжественных церемоний, витал пасторальный дух умиротворения и безмятежности.
Доктор Клейнберг и медсестра едва успели на последний рейс авиакомпании «Эр Интер», отбывавший из Парижа, и, когда сходили с самолета в Лурде, там уже царила ночная тьма. Пресс-дама приехала встречать их на машине. Во время короткой поездки до гостиницы Клейнберг из-за крайней усталости даже не удосужился взглянуть на Лурд сквозь автомобильное стекло. Ведь накануне он примчался в аэропорт Орли прямиком из своего парижского офиса, а потом долго летел до этого городка в Пиренеях. В отеле «Астория» на бульваре
Теперь, во время пешей прогулки, Клейнберг заметил, насколько скованно держится его ассистентка. Ему было известно, что родом она из Германии и в детстве рано лишилась родителей, которые во времена нацизма попали в газовую камеру и крематорий. Потому ей было очень нелегко иметь дело с любыми проявлениями фанатизма — политического или религиозного. У самого Клейнберга таких проблем не было. Его родители переехали из Вены в Париж задолго до прихода Гитлера к власти и получили французское гражданство. Он же был рожден французом и, хотя постоянно ощущал приглушенный антисемитский фон, исходящий со стороны определенного меньшинства, не чувствовал себя во Франции чужаком. Это была его страна, его родина. Французская культура была для него открыта во всем своем богатстве, но знакомство с католическими святынями в Лурде вряд ли можно было назвать близким. Ему доводилось время от времени читать в газетах й журналах о Бернадетте, о чудесных явлениях и о гроте. Некоторый интерес вызывали и сообщения об исцелениях, связываемых с Лурдом.
Помимо подобных отрывочных сведений единственным источником данных о святом городке были три книги, имевшие то или иное отношение к доктору Алексису Каррелю [25] . Одна из них была посвящена ему, а две другие написаны им. Причем в каждой говорилось о поездке этого выдающегося врача в Лурд в 1903 году. Клейнберг приобрел и прочел каррелевские книги, после того как получил приглашение вступить в Международный медицинский комитет Лурда, который должен был собраться в Париже на заседание, чтобы изучить и удостоверить так называемое чудесное исцеление одной англичанки, миссис Эдит Мур, от саркомы.
25
Каррель Алексис (1873-1944) — французский хирург и биолог, удостоенный в 1912 году Нобелевской премии по физиологии и медицине.
Клейнберг ничем не мог помочь комитету, поскольку у него заранее было запланировано участие в другом медицинском форуме в Лондоне. Но стоило ему вернуться в Париж, как «лурдовцы» вновь вышли с ним на связь.
Члены Международного комитета склонялись к тому, чтобы признать за случаем миссис Мур статус чуда, но решили воздержаться от окончательного решения, пока не получат заключение от признанного специалиста по саркоме. Клейнберг считался одним из двух наиболее авторитетных медиков во Франции, занимающихся лечением злокачественных опухолей. Другой специалист, доктор Морис Дюваль, которого Клейнберг хорошо знал и уважал, был слишком занят экспериментальными исследованиями, чтобы участвовать в экспертизе. Таким образом, Клейнберг оставался единственным консультантом, от которого зависел окончательный вердикт. Ему крайне не хотелось иметь какое-то отношение к делам религиозного характера. Однако, узнав, что в Лурде однажды побывал с целью расследования сам доктор Алексис Каррель, Клейнберг посмотрел на поступившее ему предложение иными глазами. Еще будучи студентом Медицинской школы Кошена при Парижском университете, он преклонялся перед доктором Каррелем, его трудами и биографией. Выдающийся ученый вроде бы воздерживался от категоричных суждений по поводу Лурда и провел там некоторое время. Перечитав Карреля, Клейнберг убедился, что воспоминания студенческой молодости его не подводят. Великий Каррель отнесся к феномену Лурда со всей серьезностью.
Так Поль Клейнберг принял предложение Медицинского комитета и отправился в Лурд, чтобы расследовать случай сверхъестественного исцеления женщины по имени Эдит Мур.
— Вот мы и на месте,— услышал он голос мадемуазель Демайо.
Куда они попали? Клейнберг остановился и огляделся, чтобы лучше сориентироваться. Они стояли на тротуаре, перейдя на другую сторону площади Четок. А прямо перед ними находились двойные двери здания, сложенного из крупных, грубо отесанных каменных блоков. Над входом висела табличка, где белыми буквами на синем фоне
— Пройдемте внутрь,— пригласила их представительница пресс-отдела.— Я представлю вас руководителю Медицинского бюро доктору Берье, и вы останетесь тут с ним побеседовать.
Клейнберг и Эстер послушно пошли за мадемуазель Демайо и попали в просторную приемную с двумя дверями по правой стороне. Пресс-дама махнула рукой в сторону второй двери:
— Позвольте, я доложу о вашем прибытии секретарю доктора Берье.
Она скрылась за дверью, и гости получили возможность немного освоиться в незнакомой обстановке. Стены приемной напоминали экспозицию музея медицины. Бросив беглый взгляд на расставленные и развешанные экспонаты, Эстер села на краешек дивана и, поджав губы, потупила взгляд. Клейнберг проявил к «выставке» больше интереса. Он начал расхаживать по приемной, изучая диковинные вещи.
Ближайший крупный экспонат представлял собой деревянный ящик со стеклянной крышкой, на которой сверху значилось: «Де Руддер». Внутри ящика находились два отлитых из меди слепка кости мужской ноги. Одна копия демонстрировала серьезный перелом большой берцовой кости. Другая показывала ту же ногу после полного выздоровления. Клейнберг внимательно прочел пояснение. Пьер де Руддер, житель бельгийского городка Яббеке, в 1867 году в результате падения с дерева получил перелом нижней части берцовой кости левой ноги. Разрыв между обломками на месте перелома составил три сантиметра, а потому нога никак не срасталась. Целых восемь лет де Руддер хромал. Однако после посещения копии Лурдского грота в Бельгии он необъяснимым образом исцелился. Сломанная кость полностью срослась. После кончины де Руддера, двадцать три года спустя, три врача произвели вскрытие и установили, что трехсантиметровый разрыв действительно закрылся. «Сломанные концы кости хорошо прилегли друг к другу,— гласило пояснение.— Кость сохраняет явные следы перелома, но совершенно не укорочена». Случай де Руддера был объявлен восьмым официальным чудесным исцелением в 1908 году.
Клейнберг наморщил нос и увидел собственную гримасу в стеклянной крышке ящика. Это была совершенно непроизвольная реакция. Он отметил про себя, что на его лице отразилось скорее удивление, чем сомнение.
Провожатая что-то задерживалась за дверью, а потому Клейнберг продолжил экскурсию. На трех стенах висели фотографии и печатные тексты в рамочках, повествующие о большинстве официально признанных случаев чудесного исцеления инвалидов, ищущих помощи у святого места. Самый ранний такой случай был датирован 1858 годом. А иллюстрацией последнего по времени случая служила застекленная фотография Сержа Перрена, который страдал «хроническим параличом половины тела, осложненным поражениями глаз в связи с недостаточностью мозгового кровообращения». В 1970 году, в возрасте сорока одного года, он сверхъестественным образом полностью выздоровел, и в 1978 году его исцеление официально было признано чудесным. Клейнберг знал, что с тех пор был отмечен целый ряд других подобных исцелений, но у Медицинского бюро, по всей видимости, просто не хватало времени вывесить на стену все свидетельства.
Услышав свое имя, Клейнберг развернулся на месте. К нему приближалась пресс-дама.
— Доктор Клейнберг, похоже, доктор Берье чуть-чуть запаздывает. У него сейчас другая встреча. Я позвонила ему, и он обещал быть минут через десять — пятнадцать. Просит у вас прощения.
— Ничего страшного,— ответил Клейнберг.
— Может быть, вам удобнее подождать в его личном кабинете? А мадам Левинсон я провожу в смотровую и рентгеновский кабинет. Там и встретитесь после вашей беседы. Извините, но сейчас я должна покинуть вас.
— Благодарю вас, мадемуазель Демайо.
Она проводила его в кабинет доктора Берье и тут же вышла. Оставшись один, Клейнберг поставил свой саквояж с медицинскими принадлежностями и снова попытался внутренне собраться. Кабинет доктора Берье удивлял крохотными размерами и спартанской обстановкой. Это было помещение площадью примерно в шесть квадратных метров, со столом и стулом в центре. Там же стояли еще два стула для посетителей и набитый книгами шкаф. Все аккуратненько, никакого беспорядка. Заметив зеркало, Клейнберг посмотрелся в него, чтобы убедиться, что выглядит перед встречей достаточно презентабельно. Он недовольно нахмурился, разглядывая редеющие волосы каштанового цвета и небольшой нос крючком. Соседство с впалыми щеками делало нос еще более крючковатым. Мешки под глазами были заработаны честным трудом, так что с этим все было в порядке. А острый подбородок и в сорок один год оставался острым — второго не было. Доктор поправил узел на вязаном галстуке, расправил узкие плечи и пришел к выводу, что лучше, чем сейчас, выглядеть ему все равно не удастся.