Чудо
Шрифт:
Помогая Анне подняться по откидным ступеням, Либ снова сморщила нос, почувствовав более сложный неприятный запах. Что-то вроде уксуса и гвоздей.
– Писака был и ушел, да? – спросил находящийся внутри мужчина с прилизанными волосами; Либ прищурила глаза. – Журналист, который пишет про девчушку.
– Я ничего не знаю про журналиста, мистер Рейли.
Сюртук фотографа был чем-то заляпан.
– Встань, пожалуйста, около этих красивых цветов, – сказал он Анне.
– Если придется долго находиться в одном
Она сама один раз позировала для дагеротипа в группе медсестер мисс Н., и это занятие показалось ей утомительным. Через несколько минут от начала одна непоседливая девушка слегка пошевелилась, все изображение смазалось, и пришлось начинать заново.
Рейли хохотнул и на несколько дюймов передвинул камеру, установленную на штативе с колесиками.
– Перед вами мастер современного мокрого процесса. Мне потребуется на это три секунды. Не более десяти минут от затвора до пластины.
Анна стояла там, где ее поставил Рейли, у консоли, положив на нее правую руку рядом с вазой шелковых роз.
Фотограф наклонил зеркало на подставке, так что прямоугольник света упал на лицо Анны, потом нырнул под черное покрывало, наброшенное на камеру.
– Подними глаза, девонька. На меня, на меня.
Взгляд Анны неуверенно блуждал по сторонам.
– Посмотри на публику.
Для девочки это значило еще меньше. Ее взгляд остановился на Либ, и она чуть улыбнулась, хотя Либ не улыбалась.
Рейли высунулся из-под покрывала и вставил в аппарат деревянный прямоугольник.
– Теперь замри. Не шевелись. – Он снял с линзы латунную крышку. – Раз, два, три… – Потом быстрым движением вернул ее на место и откинул с глаз сальные волосы. – Можете идти, дамы.
Толкнув дверь, фотограф выскочил из фургона, потом снова забрался туда с ведром вонючих химикалий.
– Почему вы держите это на улице? – взяв Анну за руку, спросила Либ.
Рейли дергал за шнуры, по очереди опуская жалюзи на окнах, отчего в фургоне стало темно.
– Опасность взрыва.
Либ подтолкнула Анну к двери.
Выйдя из фургона, девочка глубоко вдохнула и посмотрела в сторону зеленых полей. На улице она выглядела еще бледнее, на виске проступала голубая жилка.
В спальне девочки день тянулся бесконечно. Анна шептала молитвы и читала свои книги. Либ принялась читать скучную статью про грибок из журнала «Круглый год». Анна выпила еще две ложки воды. Они сидели всего в нескольких футах друг от друга. Время от времени Либ бросала на девочку взгляд поверх страницы. Странно чувствовать себя настолько привязанной к другому человеку.
Либ не могла даже сходить в туалет, пришлось воспользоваться ночным горшком.
– Тебе тоже нужно, Анна?
– Нет, спасибо, мэм.
Либ оставила горшок у двери, прикрыв его тряпкой. Она с трудом сдерживала зевоту.
– Хочешь прогуляться?
– А это можно? – оживилась Анна.
– Конечно, если я пойду с тобой.
Либ хотела проверить выносливость Анны, посмотреть, мешают ли девочке двигаться отеки на ногах. Кроме того, ей нестерпимо было оставаться в этой тесной комнатушке.
На кухне Розалин О’Доннелл на пару с Китти снимали ситечками сливки с молока. По виду горничная была раза в два меньше хозяйки.
– Тебе что-нибудь нужно, детка? – спросила Розалин.
– Нет, спасибо, мамочка.
Пища, подумала Либ, необходимая вещь для каждого ребенка. Разве кормление ребенка с первых дней жизни – не главное занятие матери? Худшее огорчение для женщины – это когда ребенка нечем накормить. Или видеть, как ребенок отворачивает маленький рот от еды.
– Мы пойдем прогуляемся, – сказала ей Либ.
Женщина прихлопнула жирную муху и вернулась к своему занятию.
Существуют лишь два возможных объяснения безмятежности ирландки, решила Либ. Или она настолько уверена в Божественном вмешательстве, что не беспокоится за дочь… или знает, что девочка тайком получает еду.
Анна шла, шаркая ногами и тяжело ступая в мальчишеских ботинках, и, когда переносила вес с одной ноги на другую, слегка пошатывалась.
– Ты укрепляешь шаг мой, – пробормотала она, – да не колеблются ноги мои.
– У тебя болят колени? – спросила Либ, когда они шли по тропинке мимо суетливых коричневых куриц.
– Не особенно, – подставляя лицо солнцу, ответила Анна.
– Это все поля твоего отца?
– Он берет их в аренду, – уточнила девочка. – У нас нет своих.
До сих пор Либ не видела никаких наемных работников.
– Он сам делает всю работу?
– Ему помогал Пэт, когда был с нами. Здесь растет овес, – сказала Анна.
В поле, покосившись, стояло перепачканное пугало в коричневых штанах. Похоже, на нем старая одежда Малахии О’Доннелла.
– А на том поле заготавливают сено, но дожди всегда его портят.
Либ показалось, что она узнала низкие растения с зелеными листьями: вожделенный картофель.
Дойдя до проулка, они свернули на тропу, уводящую от деревни, по которой Либ еще не ходила. Какой-то дочерна загорелый мужчина с рассеянным видом чинил каменную стенку.
– Бог в помощь, – молвила Анна.
– И вам тоже, – откликнулся он.
– Это наш сосед мистер Коркоран, – прошептала она Либ.
Наклонившись, Анна сорвала коричневатый стебель со звездообразным цветком. Потом высокую траву с тускло-фиолетовым верхом.
– Любишь цветы, Анна?
– О да! Особенно лилии, конечно.
– Почему «конечно»?
– Потому что это любимые цветы Девы Марии.
Анна говорила о Святом Семействе так, словно это ее родственники.
– Где ты могла видеть лилии? – спросила Либ.