Чудотворец
Шрифт:
– Да!
– Нет!
В зале приглушенно хихикнули. Николай выглядел крайне озадаченным, и женщина, не выдержав, рассмеялась.
– Вы ничем не болеете и не болели уже больше года! – недоумевал Арбенин.
– Да, не болела! – подтвердила женщина. – Но все равно, у меня есть один врожденный порок!
– Вы уверены?.. А-а! Вы о том, что у вас сердце справа, а печень слева?! Это не порок, это называется зеркальное расположение органов!
Жизнерадостная женщина радостно захлопала
Вдруг Николай нахмурился и обернулся к зрителям:
– Так, стоп!.. Я не могу работать в такой обстановке!
Он спрыгнул со сцены и стремительно подошел к одной из женщин в первом ряду:
– Успокойтесь, не о чем волноваться! Вы выключили утюг, никакого пожара не будет! Вас ведь именно это беспокоило?
Потрясенная зрительница, всплеснув руками, закивала и повернулась к соседям, призывая изумиться вместе с ней. По залу волнами раскатился смех, многие зрители принялись бурно аплодировать.
Патаев наконец заулыбался. На мгновение встретившись взглядом с Арбениным, он показал ему поднятый вверх большой палец.
Лампочки внутри гаража Реваза не горели, но достаточно было света с улицы: на небе светила полная луна, неподалеку стояли фонари.
На капоте машины был накрыт нехитрый стол: початая бутылка водки, ломти докторской колбасы, хлеб и литровая банка с несколькими солеными огурцами.
Реваз сидел на старом табурете возле машины, Николай устроился на верстаке и чуть заплетающимся языком говорил:
– …И зачем я снова во все это влез?
– Брат говорил: из-за квартиры?
Николай поморщился как от приступа зубной боли:
– Формально – да… Но, если честно, даже обрадовался, что повод есть, – он мрачно усмехнулся: – Людям хотел помочь!
– Помог же тому пацану на коляске?
Арбенин фыркнул.
– Будет что вспомнить на смертном одре.
– Еще поможешь! – Реваз плеснул водки в стакан и протянул Николаю. – Сегодня не смог – завтра сможешь, или потом… Вся жизнь впереди!
– Сегодня не то, что не смог – даже не пытался… Зато все рады – весело было! – Николай сокрушенно покачал головой, выпил водку и занюхал хлебом. – Как клоун в цирке!
– Не грусти, Коля…. Жалко тебя смотреть! Это ж концерт, представление! Начнешь людей принимать, лечить – много кому поможешь!
– Еще неизвестно, что там будет – тоже начнется…
В дверь заглянул сосед по гаражу и быстро прошептал:
– Реваз, твоя идет!
Через пару минут в гараж зашла Лариса. Капот машины, на котором только что стояли водка с закуской, был поднят, и Реваз сосредоточенно ковырялся в моторе.
– О! Ларунчик?.. Вон, мотор барахлит – хочу проверить… Коля в гости зашел…
Лариса окинула гараж
– В грязи, в темноте – как бичи… Сели б на кухню? У меня коньяк есть.
– Да мы не пьем – просто беседуем! – возмутился Реваз и тут же стушевался под взглядом Ларисы.
– Мать звонила, ищут тебя, – обратилась Лариса к Николаю. – Говорит, после выступления куда-то пропал.
– Все нормально, скоро найдусь.
– Опять что-то не так было?
– Да все у него хорошо! – вступился Реваз. – Просто грустный.
Лариса вгляделась в лицо Николая. Тот пытался улыбнуться и кивнул.
– Ладно, допивайте, – махнула она рукой. – Что твоим сказать?
– Скажи: все отлично. Набираюсь сил для новых свершений!
Вера проснулась ночью и увидела, что в постели одна. Из соседней комнаты, где спал Денис, донесся приглушенный голос Ставицкого, и она тихонько пошла к неплотно прикрытой двери. Виктор разговаривал по телефону, прикрыв ладонью рот.
– Ты уж постарайся! Все мамы Советского Союза должны плеваться в экран, ненавидя этого гада! В эфир пока не давай, я скажу когда… И еще! Узнай, кто вложил в него деньги? Наверняка есть какой-то партнер… Я возвращаюсь послезавтра – все должно быть готово.
Вера быстро и бесшумно вернулась в постель, и, когда Ставицкий зашел в комнату, она уже лежала с закрытыми глазами.
Настя зашла в офис и по пути в свою комнату услышала странные звуки. Они неслись из приоткрытого кабинета Арбенина, и журналистка осторожно заглянула в дверь.
Николай спал в одежде, раскинувшись на небольшом диване для посетителей: ноги на подлокотнике, голова запрокинута, свисает вниз, почти касаясь пола.
– Николай Ильич? Свалитесь! – Настя подошла и потрясла его за плечо. – Двигайтесь к спинке! Хотите упасть, нос сломать?
Николай открыл глаза и непонимающе воззрился на девушку.
– Который час?
– Пять утра.
– А ты чего здесь?
– Работы много. Мне же помощника не дают.
Николай поднялся, кряхтя, подошел к подоконнику и стал жадно пить воду из литровой банки.
– Это вода для цветов.
– Я им оставлю.
Он сдвинул горшок с цветком и уселся на подоконнике. Настя тем временем поставила чайник и достала банку с кофе.
– Растворимый будете?
Николай кивнул.
– Голова сильно болит? А вы сами себя обезболить можете?
– Не знаю, не пробовал…
– Или лучше таблетку дать? У меня есть…
– Лучше две.
Настя порылась в сумочке, нашла начатую упаковку анальгина и, смущаясь под взглядом Николая, выдавила ему на ладонь две таблетки.