Чудовища не ошибаются
Шрифт:
— Э-э… прошу прощения, — пробормотала я, чувствуя себя полной идиоткой. А Разумовский ржал, отвернув лицо в сторону. Тролль! — Я это… палец уколола…
Угу, об веретено. И щас уснёшь, как спящая красавица. А разбудит тебя только поцелуй самого настоящего чудовища…
— Хватит надо мной издеваться, — прошипела я, когда мы с Разумовским вошли в приёмную.
— У-у-у, — протянул Влад и вновь ущипнул меня за попу. — Это я ещё даже не начинал, Лесь.
— Ты как маленький, — укоризненно сказала я.
— Но-но-но, —
— И твёрдые, — мстительно заключила я и отскочила за секретарскую стойку, когда он попытался схватить меня, чтобы прижать к себе и ещё раз за что-нибудь ущипнуть. Ухмыльнулся, подмигнул и всё же ушёл в свой кабинет, перед этим только потребовав кофе.
— Пожалуй, надо пончиков заказать, — послышался голос Влада уже из-за почти закрытой двери. — А то ты меня так выжала… Срочно надо восполнять потери.
Я не знала, что мне делать — смеяться или краснеть. Краснеть в очередной раз от смущения, вспоминая события прошлого вечера и утра, а смеяться…
Пончиками, по-моему, можно восполнять только потери в весе. Но не в сперме точно. А учитывая темперамент Влада, есть ему эти пончики придётся каждый день…
Самому можно тогда пончиком стать. Впрочем… я всё равно буду его любить.
Ближе к полудню к Разумовскому пришёл гость. Влад представил его как своего друга и коллегу Максима Юрьевского.
Был этот Юрьевский старше Разумовского лет на десять, но недостатком это не казалось. Очень красивый мужчина, холёный такой, ухоженный. Волосы тёмные, только не короткие, а до плеч, и одна прядь седая. Очень романтично. Не была бы я уже влюблена — точно бы втюрилась.
Юрьевский с интересом меня разглядывал, и этот интерес намного превосходил интерес обычных гостей генерального. Самые вежливые из них оставались бесстрастны, у других во взгляде проскальзывала насмешка. В глазах Юрьевского она тоже была, но при этом был и интерес. И любопытство.
В общем, странный, очень странный гость.
Влад сказал, что они на какое-то время отлучатся, сходят в кафе поговорить. Не знаю уж, чем им не угодил кабинет босса, но пусть как хотят. Мне этот «отход» был только на руку — у меня имелось очень важное недоделанное дело…
Поэтому как только Разумовский и его гость вышли из приёмной, я направилась в кабинет босса — поливать цветы.
Это был ещё один пунктик Влада — никому, кроме секретаря, он не поручал столь важную миссию, как полив его собственных цветов на подоконнике. На самом деле это было для меня одним из самых сложных испытаний, потому что комнатные растения имели свойство дохнуть, находясь рядом со мной. Стыдно признать, но я оказалась не способна помнить о бессловесных цветочках, стоящих на подоконнике, и они, конечно, засыхали.
Но о цветах Разумовского попробуй
Поэтому в случае с цветами босса я не ошибалась — составила график поливки, отмерила необходимое количество воды, и два раза в неделю заходила в кабинет Влада с модной прозрачной лейкой со стразиками. Обычно я делала это утром, но в то утро, понятно, цветы оказались не политы. Их владелец бессовестно окучивал свою секретаршу вместо того, чтобы работать.
Итак, я зашла в кабинет, прошагала к подоконнику — и чертыхнулась.
На мне в тот день была большая, широкая и очень шелестящая юбка. Вот ей я и зацепилась за что-то внизу стола Влада.
Я поставила лейку на стол, присела на корточки и осторожно начала выдергивать нитку, крепко вцепившуюся во что-то под стойкой с выдвижными ящиками. Нитка торчала у меня из подола. Может, обрезать?..
Но я не успела ничего предпринять — дверь в кабинет генерального вдруг распахнулась, и послышались чьи-то быстрые шаги. Я так растерялась, что и не подумала вскочить и заявить о себе — продолжала сидеть на полу, съежившись в комочек.
— А, вон он, на столе, — это был голос Разумовского. Забыл, наверное, что-то.
— Интересно, где твоя секретарша? — Юрьевский. — Ты же говорил, она не обедает, если ты её не кормишь.
Я поморщилась. «Кормишь». Я вам не собачка всё же…
— Не знаю. Сейчас пока не обеденное время. Может, в туалет отошла.
— Или кавалера себе нашла… — в голосе Юрьевского была насмешка. Ну да, понимаю: какой уж тут кавалер, с моими-то данными.
— Слушай, Макс. Может, заберёшь её к себе? Я уже не могу, честное слово.
Сердце у меня упало. Что значит — не могу?..
— Может, и заберу, — засмеялся Юрьевский. — Если она так хороша, как ты утверждаешь. Я подумаю.
Сердце у меня уже не просто упало, оно остановилось.
— Подумай, — вздохнул Разумовский. — Я не выдерживаю. Работать совсем не получается.
— Я понял, понял… Ты свой мобильник нашёл? Пошли тогда.
Большие боссы вышли из кабинета, щёлкнув дверью.
Я всхлипнула, дёрнула за зацепившуюся нитку и с мясом выдернула её из стола.
«Я уже не могу, я не выдерживаю».
Леся, прекрати плакать. Он ещё тебя не уволил, а если глаза будут красные, то это автоматически означает неэстетичный вид. Всё, вытирай слёзы, вставай с пола, полей цветы и иди работать.
Ничего особенного ведь не случилось. Просто всё именно так, как ты и думала…
Подслушивать вообще нехорошо, а уж подслушивать в кабинете своего непосредственного начальника — и вовсе скверно. Нет, не только потому, что это стыдно — я всё же совершенно не собиралась этого делать. Просто подобные вещи, как оказалось, очень портят настроение.