Чудовище и чудовища
Шрифт:
– С чудовищем, – заговорщицки подмигнул ей Ри.
– С Рэйрой?!
– С ним самым, – уверенно отрапортовал капитан.
Девочка восхищённо вздохнула и продолжила завороженно смотреть на Ри, сжимая меч до побелевших костяшек на пальцах.
– Ладно, мне и правда пора, – улыбнулся капитан, аккуратно забрав меч из рук девочки, – спасибо за компанию, маленький воин!
Ри направился к особняку и скрылся в дверном проёме. Маленькая Мо ещё долго вглядывалась в тусклый свет окна, за которым исчез капитан, а затем,
– Я тоже стану Охотником, – прошептала Мо, взглянув в вечернее небо, и быстро зашагала домой.
Спустя почти пять лет Мо лежала в своей постели, уставившись в потолок слабо освещённой комнаты. Она снова и снова прокручивала этот момент в своей голове. Столько воды утекло с того вечера! Приходя наблюдать за тренировками каждые три дня, она успела познакомиться с Аро и Кэхо, а также с десятками других Охотников, которые уже успели узнать и полюбить любопытную малышку с нахмуренными бровями, которая на их глазах превратилась в целеустремлённую молодую девушку. Каждый год или два состав Охотников почти полностью менялся, когда очередная команда не возвращалась из рейда, но каждый раз Мо приходила понаблюдать за церемонией в вечер накануне и всей душой болела за уходящих воинов, желая им победить в тяжёлом бою. Конечно, в глубине души ей хотелось, чтобы они вернулись ни с чем, ведь с того самого вечера она будто знала, что чудовище должна победить именно она.
Девушка подняла ноги вверх, рассматривая их придирчивым взглядом. Чтобы попасть к Охотникам, одного желания недостаточно. И она это знала. А потому вот уже много месяцев подряд она каждый день выходила к реке, пробегая минимум пять километров и занимаясь всеми возможными упражнениями, о которых только могла узнать. Поначалу было невыносимо тяжело, и после пятисот метров бега и пары отжиманий девочка падала без сил на сухую землю, но со временем у неё начинало получаться всё лучше и лучше, и сейчас Мо могла похвастаться внушительной для своего возраста силой и выносливостью.
– Мо! – раздался мамин крик с нижнего этажа. – Спускайся ужинать!
На столе лежали пшеничные лепёшки, запечённые до хрустящей корочки, в миске остывало ароматное гороховое пюре, а на тарелках уже был разложен яичный салат с сыром и чесноком. Мо положила себе пару ложек гороха, нехотя ковыряясь вилкой в тарелке.
– Думаю, что столичная Академия искусств – это прекрасный выбор, – вслух размышлял отец, жадно пережёвывая салат так, что в его раскрывающемся рту то и дело мелькало желтоватое месиво с травинками укропа, застрявшими между зубов, – правда, я всё ещё не уверен насчёт живописи.
– Ну почему же? – возразила мама. – Что вообще может быть прекраснее живописи?
– Грязное это дело, – продолжал отец, – то ли дело ткачество! В каждом столичном доме сейчас висят гобелены. Видела бы ты какие!
– Если бы я чаще бывала в столице. – Мать укоризненно посмотрела на отца. – Впрочем, гобелены – это прекрасно. Но, с другой стороны, только представь – твоя дочь однажды может расписать храм Двенадцати! Разве не об этом стоит мечтать?
– Я решила стать Охотником, – тихо проговорила Мо, вызвав над столом гулко звенящую тишину. Не так она себе представляла этот момент… Она максимально долго оттягивала этот разговор, не находя в себе смелости признаться в своих намерениях родителям. Столько раз она прокручивала в мыслях подходящую обстановку, обстоятельное: «Мам, пап, нам нужно поговорить. Я долго думала о своём будущем…» Но сейчас, будто сама себя не контролируя, она произнесла то, что висело камнем на её сердце почти всю сознательную жизнь.
Мать смотрела на Мо остекленевшими глазами, то ли блестящими в свете ламп, то ли и вправду наполненными слезами. Отец же с минуту сидел неподвижно, но наконец взял себя в руки и, отхлебнув земляного чая из большой кружки, сдержанно спросил:
– И давно?
– Давно, – выпалила Мо, – и вы бы знали об этом, если бы не решали моё будущее за меня!
– Да как ты смеешь! – Отец поднялся со своего места.
– Тэо, не кричи, – одёрнула его мама, – Мо, мы ведь обсуждали это с тобой много раз. Мы думали, ты сама хочешь поступить в Академию?
– Прости, мам. – Мо уставилась в свою тарелку. – Я не знала, как об этом сказать.
– Если тебе интересно моё мнение, – с едва скрываемым гневом начал отец.
– Тэо, – мать хмуро посмотрела на него, – мы не должны повторять старых ошибок.
Родители Мо познакомились в довольно взрослом возрасте и сразу нашли общий язык. Папа продавал редкие книги в лавке своего отца, а мама занималась книгопечатанием. Оба они всегда жили в достатке и отличались уникальной интеллигентностью и умом, но в каком-то смысле всегда были несчастны из-за того, что выбор их профессии был навязан родителями. Мать на самом деле с юности мечтала стать художником, а отец тяготел к плотничеству, мечтая однажды строить корабли. Однако их родители были убеждены в бесполезности или же «грязности» этих профессий, что не подобает человеку из высшего общества. Глядя в глаза жены, наполненные глубокой тоской, Тэо, очевидно, вспомнил годы их молодости, когда они могли часами скрываться от своей навязанной жизни и гулять под звёздами, делясь друг с другом истинными мечтаниями.
– Мо, я не в силах заставлять тебя быть кем-то, – вздохнул отец, – но ты ведь знаешь, к чему это приводит, – его глаза были затуманены такой скорбью, что Мо даже почувствовала себя виноватой, – ты же видела, что за всё время никто не возвращался оттуда.
– Капитан Ри возвращался, – уверенно проговорила Мо, – и я хочу у него учиться.
– Но Ри ведь только капитан, – возразила мама, – он просто ведёт людей на смерть, избегая сражений сам!
– Да что ты вообще знаешь о военном деле, мам! – возмутилась Мо, подавляя дрожь в голосе, – я шла к этому всю жизнь, и я знаю, что делаю!
Родители снова замолчали, но уже не столь напряжённо. Скорее это была тишина, наполненная отчаяньем. Внутри отца бушевало желание спасти своего ребёнка твёрдым родительским «нет», запереть её, ограничить все её действия, пока она не поймёт, как сильно ошибалась. Но в то же время он понимал, какой несчастной это её сделает, да и осознавал, что она всё равно поступит так, как решила. Если не сейчас, то несколько лет спустя. Им с женой никогда не хватало воли поступать так, но Мо не была такой, и с самого детства её своеволие никто не мог подавить. Тэо всегда отчётливо держал в голове образ дочери с сосредоточенным и по-взрослому серьёзным взглядом. Иногда холодной, иногда дикой и лишь в редкие моменты внимательной и нежной. И он знал, что эта девочка однажды станет великой, но никак не ожидал, что она изберёт такой путь.
А что, если она права? Вдруг ей действительно удастся победить чудовище? Пусть все те мощные парни ежегодно погибали в неравной борьбе, но что, если именно его девочка окажется сильнее, умнее и проворнее их? Наверное, каждый родитель хочет верить в это. И каждый родитель мечтает увидеть своего ребёнка героем, а не просеять сквозь пальцы последнюю горсть пепла на его похоронах. О Двенадцать, ей же исполняется всего семнадцать лет… Как же так вышло, что ещё вчера они планировали, какие вещи ей взять с собой в Академию, которая отправит её в счастливую столичную жизнь на чистых улицах в окружении талантливых людей, а сегодня он понимает, что этот год может быть последним в судьбе его дочери?