Чудовище и красавец (сборник)
Шрифт:
– Проклятие нашего города!
– От нее все несчастья!
– Демоново отродье!
– Сжечь! Ее надо сжечь!
– Правильно! Как Дрор сгорел, так пусть и она!
Эти выкрики доносились до ушей, но разума не достигали: тело уже было в царапинах и синяках, а теперь меня все-таки сбили с ног, протащили пару ярдов по земле, еще чуть-чуть – и грозили попросту затоптать. Вероятность дожить до обещанного огня была минимальной.
Внезапно ноги – а я сейчас видела только их – остановились. Толпа продолжала колыхаться, но уже не продвигалась вперед. Кто-то подхватил меня под мышки и поставил на ноги. Поначалу сохранять равновесие было трудно, но меня придержали.
Вскоре круги перед глазами стали не такими яркими, и я смогла разглядеть городских стражей с мечами и копьями. Их было не слишком много – полагаю, не больше дюжины, – но пока они благополучно сдерживали толпу.
– Дамы и господа, уважаемые жители нашего города! – Это говорил Маркус Полег, старший судья Аяры. Невысокий и кругленький мужчина, на животе которого непонятно каким чудом застегивался жилет (застегнуть сюртук он даже не пытался), взобрался по ступенькам на порог ближайшего дома, чтобы его было лучше видно публике. – Сегодня днем в Аяре произошла трагедия, и я хочу принести свои соболезнования всем родственникам, друзьям и просто знакомым усопшего. Причастность присутствующей здесь Даны Ронен очевидна, и она безусловно будет наказана. – При этих слова толпа зашумела и снова покачнулась, стремясь двинуться вперед, но копья стражников выполняли свою функцию по сдерживанию. – Однако, – продолжал Полег, – у нас законопослушный город. Мы чтим королевские указы и не можем допустить линчевания. Поэтому завтра Дану Ронен будут судить в Тяжебном зале городской мэрии. В случае признания подсудимой виновной она будет приговорена к казни через повешение. Его величество, – Полег повысил голос, дабы перекричать возмущенные восклицания, – считает сожжение варварским методом и потому запретил его на территории нашего королевства. Есть ли здесь желающие пойти против воли монарха?
Толпа притихла. Если желающие и присутствовали (в чем трудно было усомниться), в открытую заявлять о себе они не стремились. Меня взяли под руки и снова куда-то потащили. На сей раз – стражи порядка, но оптимизма это уже не внушало. Толпа следовала за нами, но не нарушала дистанцию. Очередные горожане то и дело присоединялись к шествию и спрашивали, что происходит. Благодаря ответам на их вопросы и я смогла хоть что-то понять в происходящем. Оказывается, вскоре после моего посещения лавки для животных дом, в котором она располагалась, сгорел. В пожаре погиб торговец, с которым мы тогда не слишком удачно пообщались; именно его, как выяснилось, и звали Дрором. Виновника, точнее, виновницу нашли быстро. Оказывается, лавочник успел нажаловаться кому-то из соседей на «страшную» посетительницу, которая покрутилась по его территории, так ничего и не купив, и наверняка обладала дурным глазом. Теперь обыватели спорили лишь о том, явился ли пожар следствием того самого дурного глаза, или же «ведьма» умышленно подожгла лавку.
Двигаясь в направлении ближайшего моста, мы уходили всё дальше от моего дома. Я пыталась оглядываться, но это замедляло шаг, и меня тут же подталкивали в спину, заставляя смотреть вперед.
– Пожалуйста! У меня собака дома осталась! – воззвала я к одному из стражников. Тот никак не отреагировал, и я повернулась к другому. – Пес! Он ни в чем не виноват! С ним только погулять надо. И накормить.
Никто не реагировал, и на глаза навернулись слезы.
– Если мне нельзя задержаться, то можно хоть кого-нибудь отправить? Я ключ отдам! Прошу вас!
Меня начинало трясти, дыхание давно сбилось, слезы уже потекли по щекам, но никому из присутствующих не было дела ни до одинокой женщины, которую волокли на расправу, ни тем более до ее собаки.
Полчаса спустя, сидя на полу сырой камеры и невидяще глядя в застывшую за решеткой темноту, я тихо повторяла:
– У меня собака! Она ждет! Пожалуйста!
Все было именно так, как и положено в зале суда. Одинаковые невзрачные стулья для зрителей расставлены в дюжину рядов, которые в данный момент стремительно заполнялись. В центре возвышения – стул с витыми ручками и высокой спинкой, своеобразный трон, предназначенный для судьи. Он призван привносить атмосферу величественности, но эта атмосфера никак не вязалась с образом самого Полега, уже занявшего свое место. На круглом животе едва не трещал по швам все тот же жилет. Не снимает он его, что ли, от страха, опасаясь, что в следующий раз не застегнет? Или у него все жилеты одинаковые? Так или иначе, на «троне» Полег смотрелся совершенно неестественно, несмотря на серьезное выражение лица.
Слева от судейского места (если стоять к нему лицом) находился стол, предназначенный для обвинителя. Справа был второй, точно такой же, но для адвоката. Здесь же сидела и я, а у меня за спиной возвышался стражник, призванный следить, чтобы я не сбежала или кого-нибудь не поранила. Как он собирается оградить присутствующих от наведения порчи (уж если они полагают, что я на такое способна) – не знаю. Возможно, сам зал каким-то образом зачарован от подобных случаев.
Зрителей было так много, что места на всех не хватило. Некоторым позволили наблюдать за процессом стоя, других стража выпроводила за высокие двери. Полег привлек всеобщее внимание, звонко ударив по подставке церемониальным молотком. В зале наступила тишина.
– Слушается дело об убийстве лавочника Дрора Альдо, – зычным голосом объявил Полег. У нас, в маленьком городке, даже такие дела проходили по-простому, и судья сам выполнял те функции, которые в столице отводятся специально нанимаемым для этой цели помощникам. – Обвиняется геверет Дана Ронен, архитектор. Слово предоставляется прокурору.
«Дело об убийстве», – эхом отдалось в голове. Вариант несчастного случая даже не рассматривается. Они уже всё решили.
– Дамы и господа! – прокашлявшись, торжественно обратился к аудитории обвинитель. Значительно более подтянутый, чем судья, он тем не менее был чем-то неуловимо похож на последнего. – Гварим и гварот, адоним и адониет! [2] Сегодня мы будем говорить о событиях, в высшей степени трагичных. Однако рассматриваемое дело чрезвычайно простое. Здесь все очевидно. Вчера днем, около половины третьего, обвиняемая Дана Ронен зашла в лавку покойного гевера Альдо. Что-то в их общении пошло не так. Возможно, ни в чем не повинный лавочник просто имел несчастье не понравиться геверет Ронен, а может быть, он нагрубил ей или завысил цену на товар. Точно мы этого, увы, не узнаем. Ясно другое. Покидая лавку, обвиняемая наложила на нее проклятие (заклинание, сглаз – нюансы в данном случае не важны). В результате в скором времени в доме вспыхнул пожар. Сгорело всё: и лавка с находившимися в ней товарами, и второй этаж, где располагались жилые помещения. Сам гевер Альдо погиб при пожаре.
2
Множественное число от гевер, геверет, адон и адонит.
Посмотрите на эту женщину, дамы и господа! – Рука прокурора обличительно вытянулась в мою сторону, и зрители послушно устремили на меня неприязненные по большей части взгляды. – Посмотрите на нее, и в том, что она ведьма, у вас не останется ни малейших сомнений. Боги наградили ее лицом, которое служит предупреждением всем добропорядочным гражданам. Внешность ее выдает свою хозяйку и словно вопиет: держитесь от этой женщины подальше, ибо она опасна для общества! Злое колдовство Даны Ронен, ее дурной глаз уже не единожды причиняли вред честным и добропорядочным жителям Аяры. Однако вчера обвиняемая преступила последнюю черту, и чаша нашего терпения переполнилась! Гибель Дрора Альдо вынуждает нас действовать со всей возможной суровостью. Я обвиняю Дану Ронен в преднамеренном убийстве, совершенном с помощью колдовства, и требую приговорить ее к высшей мере наказания – смертной казни через повешение.
Чего-то подобного я и ожидала, но дыхание все равно на несколько мгновений перехватило.
– Протестую! – лениво протянул, поднимаясь, адвокат, до сих пор обменявшийся со мной лишь несколькими словами. Мне даже имени его не сообщили. – Убийство могло быть непреднамеренным: вы ведь и сами упомянули дурной глаз.
И это все, что он мог сказать в мою защиту? Фарс. Все это судебное заседание – не более чем фарс. А присутствие адвоката – лишь соблюдение необходимых формальностей.
– Протест нелогичен, – парировал прокурор. – Сглазить можно вполне умышленно. Подобный вид сглаза также именуется порчей, и навести ее для ведьмы – пара пустяков.
– Глупости вы говорите! – не выдержав, вскочил с места Дорон. Я заметила бывшего начальника в зале еще раньше и недоумевала, каким ветром его сюда занесло. – Да Дана никогда в жизни такой ерундой заниматься не стала бы! И вреда она никому не причинила.
– Соблюдайте тишину! – Полег несколько раз постучал молоточком. – В случае повторного проявления неуважения к суду вам придется покинуть зал.
Дорон, что-то сердито бурча себе под нос, опустился на стул.
– В качестве свидетеля приглашается Биньямин Римон, – отчего-то чрезвычайно торжественным тоном объявил прокурор.