Чудовищная ложь
Шрифт:
Принимает мои различия.
— Акуджи, лидер Ночного Клыка, принимаешь ли ты сегодня Арию в качестве своей спутницы жизни? — обращается Ророак, говоря от имени племени.
— Да, — мгновенно отвечает он, все еще стоя на коленях передо мной.
— Я повторяю, Акуджи, берешь ли ты Арию в свою спутницы жизни?
Акуджи откидывает голову назад.
— Да! — рычит он.
— Тогда пролей за нее кровь и покажи свою преданность. Сделай свое тело ее телом. Отдай ей каждый дюйм себя.
— С радостью, — рычит он, раскинув руки, наклоняясь вперед. Его руки прижимаются к камню по обе стороны от меня, когда Ророак берет
Акуджи хрипит один раз, и все, но больше ничего не делает, пока медленная резьба продолжается все дальше и дальше, пока Ророак, наконец, не отступает назад и не кивает. Сидя, Акуджи улыбается мне, его выражение лица наполнено гордостью и счастьем.
Он в восторге от того, что носит мое имя и спаривается со мной. Он принимает решение за меня.
— Ария, принимаешь ли ты Акуджи, лидера Ночных Клыков, в качестве своего спутника жизни? — поднимается Санни.
— Принимаю! — решительно отвечаю я. Они хотят, чтобы я пропустила часть с вырезанием имени на спине, думая, что я не справлюсь, но знаю, что это важно для них и Акуджи. Кроме того, без нее спаривание не будет считаться полноценным. Я отказываюсь позволить им думать, что я слаба, что не буду проливать кровь и страдать за свою пару, как он за меня. Мы начинаем это как равные, поэтому склоняю голову, не обращая внимания на замешательство. — Я истекаю кровью ради него, и я покажу свою преданность. Я сделаю свое тело его телом. — Я оглядываюсь и вижу, как Талия бледнеет, но Санни улыбается рядом с ней, говоря мне, что я поступила правильно.
— Ария, — шепчет Акуджи. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. Не делай этого...
— Я твоя, и я буду носить твое имя с гордостью, — заявляю я, чтобы все слышали. — Я с радостью буду страдать ради тебя, как ты страдал ради меня. Я смотрела, как тебя резали, а теперь ты будешь смотреть на меня, мой воин.
Акуджи не опозорит ни меня, ни мое решение, если будет спорить. Он кивает, когда я наклоняюсь вперед в ту позу, в которой был он, но его руки накрывают мои, желая ощутить каждый дюйм вместе со мной. Я гримасничаю, когда она оттягивает мою рубашку в сторону и начинает. Сначала она режет нерешительно, но потом нажимает сильнее. Каждый удар лезвия заставляет меня закричать. Глаза слезятся, и я стискиваю зубы. Живот сводит от боли, но я не показываю этого нигде, кроме глаз.
Акуджи держит мой взгляд, выпивая каждую унцию моей боли — боли, которую я с радостью принимаю ради него. Когда она, наконец, заканчивает, я чуть не падаю, прежде чем заставляю себя сесть обратно. Я не поддамся слабости и не обесчещу свою пару.
— Акуджи и Ария, вы пролили кровь и поклялись быть товарищами перед нашим народом. Встаньте как один, — призывает Ророак. Я встаю и спотыкаюсь, но Акуджи оказывается рядом, заключает меня в свои объятия и смотрит на мою спину. Я заглядываю ему через плечо, чтобы увидеть его собственную. Он массивный, смелый и гордый, покрывающий его спину от плеча до плеча. Я прижимаюсь головой к его груди, а он поворачивает нас и ревет. Другие присоединяются, и даже Талия кричит и хлопает, пока я ухмыляюсь.
Спарилась.
Я спарилась.
? 42 ?
АРИЯ
После
Прислонившись к Акуджи, я наблюдаю за праздником. В церкви и за ее пределами ночь наполнена радостью и празднованием нашего спаривания. Народ пьет, ест, дерется и танцует, как и прошлой ночью, но с еще большим ликованием.
Мы остаемся на какое-то время, просто наблюдая за нашими людьми, но все это время мое желание к моей паре растет. Он нужен мне. Я мокрая и возбужденная, и он это чувствует. Аку принюхивается к воздуху, и в его глазах появляется дикий страх. Его твердый член прижимается к моей попке, и с каждым движением я почти стону. Наконец Аку сдается, берет меня на руки и ведет нас в ночь, их волчий свист преследует нас.
Я не могу удержаться от смеха, когда он мчится обратно в наше логово, и, оказавшись там, Акуди захлопывает дверь, позволяя мне скользить по его телу. Я смотрю, как мое имя движется по его спине с частотой его тяжелого дыхания.
— Акуджи? — бормочу я, и он поворачивается, его глаза красные. Я захлебываюсь желанием и отступаю назад. Он следит за мной глазами - единственной его частью, которая движется.
— Не убегай, — рычит он. — Я держусь на волоске. Если ты двинешься, я нагну тебя и оттрахаю, как чудовище.
Почему при его словах у меня запульсировал клитор?
Я явно сошла с ума, но это не мешает мне усмехнуться, снять меховую юбку и отшвырнуть ее в сторону, оставив меня голой для него, пока я расстегиваю свой топ, а он наблюдает за этим. Его глаза становятся все ярче, пока красный цвет не становится почти ослепительным.
— Моя пара, — рычит он.
— Тогда трахни меня как чудовище, — говорю я, отступая еще дальше в наше гнездышко.
Это срабатывает.
Аку мчится за мной.
Я пролетаю по воздуху и приземляюсь на мех. Я едва успеваю оттолкнуться, прежде чем он оказывается на мне. Акуджи обхватывает меня за талию, притягивая назад, и приникает ртом к моей киске. Я падаю вперед на руки, толкаясь в его рот.
Он проникает в меня языком, трахая и пробуя мои сливки, прежде чем вытаскивает его и ласкает клитор. Акуджи проводит клыками по чувствительной коже, и я чувствую безумие в каждом отрывистом движении, словно он не может сдержать себя. С его губ срывается непрерывное рычание, а я извиваюсь, прижимаясь к его рту. Тугими сосками трусь о мех, когда хватаюсь за него и держусь изо всех сил.
— Акуджи... — стону я, и он рычит громче, стимулируя вибрацией клитор. Оргазм, которого мне не давали несколько дней, прорывается сквозь меня с такой силой, что я замираю и падаю на живот, но он не ослабевает. Акуджи проникает языком внутрь моей трепещущей киски, чтобы насладиться вкусом моей разрядки, и закрывает свой широкий рот над моей киской, посасывая, пока одна разрядка не превращается в две. Когда он, наконец, отстраняется, я задыхаюсь и дрожу от того, как внезапно и сильно я кончила.