Чудовищная работа
Шрифт:
— Эй… домовой… Давай поговорим, — я наклонился, заглядывая под стол. Тоже никого.
«Наверно надо было очки надеть, может тогда бы увидел?» — подумал я, жалея, что они остались на рабочем столе. Я поднял голову, собираясь затем разогнуть спину, и вдруг увидел стоящего за столом, на месте, где недавно сидел я… ЕГО! Человечек в полметра ростом, в коричневом заплатанном тулупе, в шапке–ушанке советского образца с пятиконечной звёздочкой в лобной части. Лицо его было обросшим тёмными волосами, кроме этого имелась тёмно–рыжая
— Извини, хозяин, забыл, — проговорил домовой старческим скрипучим голосом и спешно снял с головы шапку, пряча её за спину. Под шапкой у него оказались густые, длинные рыжевато–бурые волосы.
Кажется, степень моего потрясения превысила все пределы, и я… потерял сознание.
Очнулся от суетливого ворчания и неприятного шуршания в районе головы. К тому же голова лежала на чём–то холодном и довольно неудобном.
— Я знал, знал, что мой хозяин впечатлительный. Непривычный к нашему брату. Вот же голова моя дурная. Он позвал, а я и рад.
Что–то мокрое прикоснулось ко лбу, я открыл глаза и прищурился от яркого дневного света. Голос резко затих. Около меня находилось странное волосатое существо в тулупе и с мокрым полотенцем в руке.
Я инстинктивно вскочил на четвереньки и отполз подальше, уперевшись пятой точкой в шкаф. На полу, где лежала моя голова находилась пачка пельменей. Домовой тоже испугался моей реакции и отполз ближе к столу, явно собираясь исчезнуть при первой возможности.
— Ты… домовой? — не веря своим глазам, поинтересовался я. Горло пересохло от волнения и вызывало першение. Я пару раз кашлянул.
— Ну, а кто же ещё? Ты бы, Максимушка, поберёг себя. Чего так бурно реагировать? Вон, какая шишка на затылке выросла. Я холодненькое приложил, чтобы ещё больше не выросла.
Я дотронулся до затылка, почувствовав под пальцами болезненное утолщение.
— Я это… не ожидал тебя увидеть. Думал, про домовых сказки всё.
— Скажешь тоже… — фыркнуло существо и деловито повесило полотенце на спинку стула. — Сказки…
— То есть… ты всегда был здесь?
— А то как же. Нельзя мне дом без присмотра оставлять. Неровен час кикимора глаз свой завидущий на него положит.
Домовой взобрался на стул и сел, облокотившись и с интересом рассматривая меня из–под чёрных ресниц.
— Чего на полу разлёгся? Сам же поговорить звал. Давай поговорим, обсудим дела наши неважнецкие.
Обратив внимание, что существо, называющее себя домовым, ведёт себя адекватно и агрессии не проявляет, я понемногу успокоился и поднялся с пола. В голове гудело, словно по ней хорошенько огрели сковородой. Подняв пельмени, я отнёс их в холодильник и вернул на полку. Странно, я ожидал увидеть ещё одну пачку пельменей, взамен этой, но на полке ничего не оказалось.
— У тебя выходной, а значит и волшебства никакого нет, — развеял мои подозрения домовой.
— А… — протянул я и прошёл к свободному стулу.
— О чём будем говорить, хозяин? — с прищуром, слегка наклонив голову, спросил волосатый человечек.
— Давай сначала познакомимся. Моё имя ты знаешь, а тебя как звать?
— Меня Евстратий зовут.
— Евстратий? А тебе можно доверять?
— Если ты насчёт твоего разговора с Матвеем, то зря беспокоишься. Он же сказал: «Они на стороне людей». Мне совсем не нравится, что мой хозяин рискует жизнью, попав в кабалу. Если бы я знал, как тебе помочь, то давно бы помог.
Я облегчённо выдохнул.
— А то, что я слежу за ними, не против?
— Мне это самому интересно. Никогда не слышал, чтобы нечисть со своими проблемами жаловаться к психологу ходила. Ненормально это…
— Они ещё помощников психолога убивают за нарушения дурацких правил, — добавил я.
— Знаю, но ты вчера им носы–то утёр, — с улыбкой напомнил Евстратий, показав на зависть белые зубы.
— Повезло, — отмахнулся я. — Ещё неделю бы как–то продержаться.
— Так я подсоблю, коли помощь потребуется.
Слова домового обрадовали меня, но оставались некоторые сомнения.
— Скажи, Евстратий, а тебе какой интерес мне помогать?
Домовой почесал лохматую голову и вскоре сказал:
— Так, хозяин ты годный. Порядок в доме держишь, чинишь, если где–то что–то поломалось, вон и посуду за собой моешь и даже пол раз в полгода, мало, конечно, но не суть. А не всяким хозяином наш брат доволен бывает. Другого хозяина мне не надо. Вот пропадёшь ты, а кто потом за квартирой смотреть будет? Поди догадайся.
— Понятно. А чего ты прежде никак себя не показывал? — поинтересовался я, продолжая внимательно рассматривать это странное существо.
— Ну так прежде, ты не верил в существование жителей навьего мира. Да и повода пугать тебя не было, а без причины мы людям не показываемся. Вот кабы не работёнка тебе против воли навязанная, не узнал бы ты обо мне.
— Ясно. А я слышал вы вроде любите людей по ночам душить. Зачем это?
Домовой насмешливо фыркнул и шумно почесал нос, на конце которого приютился пучок чёрных длинных волосинок.
— Обычно так бывает, когда хозяин не угодил чем–нибудь или пакость какую задумал. Пугнёт его домовой, да ход мыслей в другую сторону изменится, тогда глядишь и беды не случится. А коли люб нам хозяин, то и мы с душой к нему, с лаской, да делом добрым привечаем. Вот бабке твоей Мариюшке я волосы в косы заплетал. Такие мягонькие они у неё были, шелковистые. Шибко я печалился, когда преставилась она.
Домовой загрустил, из глаза его скатилась прозрачная слезинка. Он шмыгнул носом, достал из кармана тулупа носовой платок и высморкался.