Чудовищный эксперимент

Газаров Артур Юрьевич

По плану они должны были быть захвачены в огневую вилку к утру.

Как только солнце стало выходить из-за горизонта, треск трех установок и грохот орудий нарушили тишину.

Виктсон увидел, как снаряд попал в головную машину. Он поднял к глазам бинокль и поискал людей.

В рядах противника поселилась паника.

Восемь машин, стоявших у дороги, начали движение, выстраиваясь в линию поперек дороги и открыв огонь из мощных установок. Он не был таким точным, как огонь машин, стоявших на стационарных позициях, но, неумолимо приближаясь к противнику, эти грозные машины представляли для него большую угрозу.

Тяжелые

управляемые противотанковые ракеты использовались против легких и скоростных БМП.

Это был неравный бой.

Прицельно обстреливались тонкостенные машины из укрытий, противник же отвечал наугад. Командиру ведущего взвода так и не удалось восстановить контроль над своими тремя машинами. Каждая из них вела бой самостоятельно, и все они погибли тяжелой медленной смертью. Луч супербластера ударил по машине командира взвода, убив водителя. Машина, съехав в канаву, накренилась и перевернулась на бок. Экипаж в панике бросился к люкам, забыв о том, что весь огонь сосредоточен сейчас на подбитой машине. Стоило только первому танкисту показаться из люка, как его прошил прицельный луч. Следующий солдат с криками начал толкать загородившее проход тело, не понимая, что его товарищ убит. Страх и отчаяние удвоило силы. Он вытолкнул труп наружу, и сам был убит. Командир взвода так и не смог добраться до люка. Пули, пробившие днище бронемашины, попали в него, оставив лежать прижатого к борту машины и истекающего кровью. И вдруг ему показалось, что он - дома. Ужас и грохот боя ушли куда-то, он видел белые пушистые облака, плывущие по голубому небу над полем подсолнухов. Молодой лейтенант улыбнулся и провалился в небытие.

Майор опустил бинокль.

Он несколько минут не мог отойти от увиденного. Новая модель бинокля, работающего в диапазоне мысленного восприятия, позволяла увидеть суть всех событий до мельчайших подробностей.

Майор продолжал наблюдать за исполнением плана. Яркая вспышка озарила горизонт, затем появились клуб дыма и полоса огня, которая летела по направлению к топливным грузовикам. Он наблюдал, как огонь ударил в огромную цистерну, и та моментально разлетелась на куски, превратившись в огненный шар. Взрывной волной его бросило на землю, ошпарив прошедшим над ним жаром.

Вдалеке догорали взорванные машины. В наступившей тишине время от времени раздавались хлопки взрывающихся в машинах боеприпасов.

Оставшиеся в живых, запаниковав, разбежались в разные стороны небольшими кучками. В этот момент по команде майора в воздух были подняты восемь боевых транслетов.

Их приборы точной наводки позволили быстро покончить с остатками колонны.

В общей сложности майор со своими отважными бойцами уничтожил около ста тысяч человек и тысячи единиц боевой техники. Все десять операций в различных

точках планеты прикрывались пятью боевыми транслетами.

Шла настоящая война: стремительная, тщательно продуманная и подготовленная.

Однако помимо победы у войны есть обратная сторона медали: человеческий фактор.

Майор Виктсон всегда считал себя сильным и стойким человеком.

От ночного кошмара не было спасенья, самое ужасное, что невозможно предсказать, когда это снова украдкой залезет в его сон. Очнувшись, он поднес руки к лицу и накрыл ими глаза.

Все то же самое...

Видения, представшие его внутреннему взору,

были такими же четкими, как и происходившее в тот день на поле боя. Иногда они протекали медленно и были тем ужаснее, словно его мозг хотел детально запомнить, повторить еще и еще раз мельчайшие подробности того боя, а иногда все неслось с такой скоростью, что Виктсон чувствовал себя, как в автомобиле, у которого внезапно отказали тормоза.

Начиналось всегда одинаково: тонкая полоска белесого дымка от орудийных выстрелов медленно обволакивалась маслянистым черным дымом, валившим от невидимых глазу танков и бронетранспортеров горевших где-то неподалеку. Их призрачные силуэты медленно двигались сквозь дым - не страшные, но враждебные. Пронзительные выкрики боевых команд - его собственных команд - звенели у Виктсона в ушах. В этот момент тело напрягалось, и его начинало трясти.

Он чувствовал себя в танке, ползущем по разорванной взрывами земле.

Пот ручьями струился на простыню, когда он снова и снова переживал гибель своих людей. Вот появилась лежащая на боку бронемашина: ее люки разворочены и изуродованы взорвавшимся внутри боекомплектом, мертвые тела экипажа разбросаны вокруг. На секунду видение становится особенно четким, затем пропадает в небытие.

Вот еще: совсем рядом - человек в шумно горящей одежде. Он бегает по кругу, дико размахивая руками в предсмертных муках. Виктсон слышит отдаленные, хорошо знакомые хлопки: откуда-то из-за дымовой завесы ведет огонь танк противника.

Никакие усилия над собой не помогают справиться с этим. Это преследовало его везде и, казалось, не кончится никогда.

Он никогда не кричал, никогда не впадал в отчаяние, просто ждал, пока его разум мчался, как бешено убегающий поезд.

Ночью он ворочался и беспокойно метался, пока не проходил кошмар, и видения не исчезали в уголках его подсознания, чтобы дождаться момента и снова прокрасться в сны Виктсона.

Он убрал руки с лица и открыл глаза, продолжая лежать неподвижно и прислушиваясь к собственному дыханию, которое превратилось в быстрые и судорожные спазмы. Его вспотевшее тело бил озноб. Майор не пытался двигаться,

первой осознанной мыслью в это утро была, как и всегда после кошмара: "я жив, это был только сон, я - жив".

Наконец полностью освободивших от наваждения, Виктсон начал ощущать себя в реальной действительности. Единственный шум в комнате исходил от кондиционера. Он повернул голову и бросил взгляд на слабо мигающие цифры электронных часов, которые всегда брал с собой в дорогу: еще слишком рано, чтобы вставать, но он хорошо знал, что выбора нет. Мокрые простыни становились неуютными, и к тому же, его мучила жажда.

Пытаться заснуть означало вернуться в ночной кошмар. Это было выше его сил, поразмыслив, Виктсон принялся на ощупь искать выключатель ночника. Он долго шарил рукой, пока наконец не нашел его. Как только глаза привыкли к свету, он перекинул ноги через край кровати и сел. В комнате было холодно, кондиционер отрегулировали еще днем, в самую жару. Поднявшись с кровати, машинально двинулся к окну, отодвинул занавески и остался стоять, безразлично взирая с высоты седьмого этажа на несущую свои воды широкую реку. Разум бесцельно блуждал где-то далеко, лишь изредка останавливаясь, чтобы, поймав с трудом какую-то мысль, тут же с нею расстаться.