Шрифт:
ГЛАВА 1
Темень в чулане была непроглядная. Я осторожно переступила порог, пошарила руками в темноте.
– Здесь электричество-то есть?
– Должно быть, – отозвался дедушка. – Если светильник не перегорел. Постой немного, сейчас я найду выключатель.
Я сделала шаг вперед, потом еще один и наткнулась на что-то твердое. Мизинец левой ноги тут же заныл от боли.
– Нашел!
Под низким потолком вспыхнула маленькая лампочка. Светила она тускло, однако ее света было достаточно, чтобы разглядеть имеющиеся тут предметы.
– Скудно, – резюмировал
– Не скажи, – улыбнулась я, оглядываясь по сторонам. – Эти тряпки, по всей видимости, раньше были рушниками, а ведра и вовсе старинные и деревянные. А тут, – кивнула на большой старый сундук, о который только что ушибла палец, – скорее всего, тоже хранится много интересного.
Дед закатил глаза.
– Ох уж мне эти музейщики, – покачал он головой. – Любите вы копаться во всяком старье. Ладно, Анюта, ты ищи сокровища, а я пойду бабушке воды из колодца принесу. Она меня об этом еще полчаса назад просила.
Я кивнула и склонилась над сундуком.
Идея поездки в Красово мне нравилась все больше и больше. Хотя, конечно, эта самая идея была обоснована целым рядом объективных причин. Главная из них заключалась в том, что один из домов этой маленькой деревеньки перешел во владение моего деда – Петра Матвеевича Лукова. Сию недвижимость он получил в наследство от своей старшей сестры Марии, которая скоропостижно скончалась минувшей зимой. Поэтому, оформив все необходимые документы, дедушка вместе с женой Александрой Дмитриевной, моей бабулей, отправился смотреть обретенную недвижимость.
Собственно, ничего нового увидеть в красовсом доме он бы не смог, потому как данная изба являлась его родовым гнездом: он здесь родился и жил много лет, до тех пор, пока не уехал в город поступать в художественный техникум. Окончив техникум с отличием, дед отправился покорять один из столичных институтов искусств, а получив диплом, остался в большом городе на ПМЖ, так как родная деревня больше не отвечала его требованиям – ни житейским, ни профессиональным. Более того, когда умерли родители, Петр Луков отказался от своей доли наследства в пользу сестры – ей деревенская жизнь была по вкусу, и переселиться из Красово в каменные джунгли она согласилась только тогда, когда старческая немощь уже не позволяла в полной мере заниматься милым ее сердцу сельским хозяйством.
Ехать в Красово с бабушкой и дедушкой мне было необязательно, однако я все-таки отправилась туда вместе с ними. У меня как раз появились четырнадцать свободных дней – на работе подошла очередь идти в отпуск. Проводить его в городе не хотелось, ибо там с костями сгрызгли бы черные мысли – частный этнографический музей, научным сотрудником которого я была последние три года, находился на грани закрытия, и я в самом ближайшем будущем рисковала остаться без работы.
Поездка же воспринималась как способ расслабиться и отвлечься. К тому же, Красово являлось и моей малой родиной тоже: если верить рассказам бабушки и записям в документах, я появилась на свет именно здесь, в стенах родового гнезда семейства Луковых.
Последний раз мы гостили в деревне много лет назад. Никаких особенных воспоминаний то далекое лето не оставило, а потому ничего этакого от нынешнего «путешествия» никто не ждал.
Красово, между тем, произвело на меня приятное впечатление. Скорее всего, причиной этому было внутреннее напряжение, не покидавшее меня последние четыре месяца. И которое после первых же суток среди берез и зарослей крапивы исчезло напрочь, оставив вместо себя ощущение уюта и покоя.
Другого объяснения внезапной любви к полувымершей деревне у меня нет, ибо этот населенный пункт находился в совершеннейшем упадке. Его улицы поросли высокой травой и кустами сирени, большая часть домов либо стояла заколоченной, либо зияла пустыми провалами окон и полуразобранных стен и крыш. Из сорока дворов жилыми оставались от силы десять, да и те были обитаемы исключительно за счет стариков.
Наш дом находился в удивительно хорошем состоянии. Бревенчатый, просторный, светлый, он смотрелся ничуть не хуже других избушек. О том, что тут уже никто не живет, говорила только пресловутая крапива – она чувствовала себя настолько хорошо, что выросла едва ли не в человеческий рост. Внутри изба тоже оказалось вполне приличной, если, конечно, не считать пыли и паутины, скопившейся за полтора года отсутствия хозяев. А еще старой, жутко скрипучей мебели и отсутствия каких-либо удобств за исключением электричества.
Два дня мы с бабушкой и дедом занимались тем, что приводили свою новую собственность в божеский вид – косили сорную траву, выметали пыль, мыли окна. Дедушка даже съездил в соседний городок и купил пару банок краски, чтобы покрасить резные наличники. От всего этого действа каждый получал свою долю удовольствия. Так, бабуля, вспомнив сельскую юность, даже предложила остаться в Красово до конца лета.
– Воздух-то здесь какой! – сказала она вечером второго дня. – Хоть ложкой ешь!
– Это потому что у нас за околицей стоит лес, – ответил ей дед. – Тебя, кстати, не смущает, что тут нет своего магазина? Продукты сюда автолавка привозит. Раз в неделю.
– Эх, Петя, разве в магазинах счастье? – улыбнулась бабушка. – Ты послушай, как сладко поют птицы!
– В лесу, может, и сладко, – усмехнулся дедушка. – А в деревне я никого, кроме соседских петухов, не слышал. Ох и горластые же, черти!..
Я слушала их разговор и улыбалась. Мне Красово тоже нравилось – вместе с его петухами, воздухом и избушками-развалюшками. Что до магазина, то он имелся в соседнем селе, всего в километре от нашей деревни. Конечно, для местных стариков это расстояние было серьезным, но никого из Луковых оно не смущало.
Впрочем, если признаться честно, лично мне родная дедушкина деревня была интересна и с профессиональной точки зрения. В таких забытых Богом селениях всегда можно найти кучу интересных предметов старины, а еще узнать много новых песен, сказок или даже былин. Как знать, вдруг здесь попадется в руки находка, которая сможет пополнить коллекцию нашего музея и спасти его от разорения?..
Сундук открылся легко и на удивление бесшумно. А предвкушение чудес сменилось разочарованием – в его глубоком нутре не было ни тканей с причудливой вышивкой, ни старых книг, ни даже каких-нибудь примитивных прялок. Только кусок непонятного предмета, напоминающий большое широкое полено.