Чувак и надувная свобода
Шрифт:
В общем, я возвращался в город с чувством исполненного долга — свой отгул я реализовал на все сто. Люси, кажется, тоже была довольна. По крайней мере, она выглядела вполне счастливой. Что, в принципе, и требовалось.
Люси заслужила женское счастье — хотя бы немного и хотя бы со мной. В конце концов, оно так быстротечно…
Глава одиннадцатая
С женщинами нужно терпение — как с кошкой. Ведь ни одна уважающая себя киска не станет вам служить — в лучшем случае позволит себя покормить и иногда погладить. Да, под настроение она может и сама приласкаться, но только если очень захочет. И точно не ждите от нее постоянства и преданности — этого никогда не будет. Как и верности.
Поэтому я больше люблю собак.
К чему я это? А вот к чему — женщины, как и кошки, интересны именно своей непредсказуемостью: никогда не знаешь, что от них ожидать — то ли прижмется и ласково замурлычет, то ли выпустит когти и цапнет до крови. Иногда то и другое может произойти одновременно. И ты чувствуешь себя маленькой серенькой мышкой, которую тщательно облизали перед обедом — чтобы легче было проглотить.
Когда я думаю о Нэнси Кроукот, то представляю себе именно такую кошку — красивую, рыжую, очень опасную и непредсказуемую. Ее страшно хочется погладить, но в то же время боишься, что получишь когтями по руке. Причем всеми десятью сразу. Но что поделать: красота и опасность — те два качества, которые и делают женщину страшно привлекательной и желанной. Иногда до зубовного скрежета.
Я не видел Нэнси с тех пор, как покинул ее квартиру неделю назад. Но она сама меня нашла.
Я, как обычно, сидел в участке, лениво потягивал кофе и смотрел телек. Внезапно ожил мой мобильник. Я вытащил трубку и посмотрел на экран — номер был незнаком.
— Кто это?
— Милый, как твое настроение, что поделываешь? — раздался приятный женский голос.
Я его тут же узнал — так могла ворковать только Нэнси Кроукот. Черт возьми, как не вовремя — еще не хватало, чтобы ребята услышали наш интимный разговор.
— Э-э-э… — неопределенно протянул я.
— Милый, тебе неудобно разговаривать? — догадалась Нэнси. — Хорошо, давай встретимся через десять минут в баре на углу Мэйн-стрит и Липовой аллеи.
И тут же отключилась. Вот ведь проблема — и идти неохота, и не пойти нельзя: Нэнси не из тех женщин, что будут беспокоить по пустякам. Если уж позвонила — точно есть какое-то важное дело. Пришлось мне вытаскивать свой тощий зад из уютного нагретого кресла и двигать к дверям.
— Пойду немного проветрюсь, проверю обстановку, — бросил я Фишеру, с которым коротал время на дежурстве.
— Давай, — кивнул Френк, — а заодно и пожрать прихвати, а то нам сидеть еще долго.
Через десять минут я уже был в баре — в том самом заведении, где впервые столкнулся с Роном Джереми. Памятное, хотя и не очень приятное местечко. Нэнси уже ждала меня в углу за столиком.
— Два пива, — кивнул я бармену и опустился рядом с ней. — Ну, что случилось?
— Здравствуй, дорогой, — протянула жеманно Нэнси, — что-то ты сегодня не в духе. Или мне не рад?
— Слушай, дорогуша, я на дежурстве, и если у тебя не самое срочное дело, то тогда…
— Дело как раз самое срочное, — прошептала Нэнси, — и оно касается лично тебя.
Бармен принес две кружки пива, и я отхлебнул из своей. Странное дело: Катарсис, если разобраться, дыра дырой, но пиво здесь во всех барах отменное. С чего бы?
Между тем Нэнси продолжала:
— Ты знаешь, я со своими девочками иногда выполняю, скажем так, некоторые деликатные поручения. И мне, в принципе, все равно, кто заказчик, лишь бы хорошо платили, но на этот раз… В общем, поступило такое предложение — устроить небольшое представление для Джереми.
— Для Рона? А какое он имеет к тебе отношение?
— Никакого, но дело вот в чем. Рону очень хочется стать мэром Катарсиса, однако рейтинг у него пока не слишком высокий. Наши жители очень консервативны, чужаков не любят, особенно бывших порноактеров. И даже поддержка членов городского совета не гарантирует победу — в последнее время, как ты знаешь, появились и другие претенденты. Вот он и задумал устроить спектакль на День независимости.
Четвертого июля у нас, как всегда, будет праздник — на главной площади, прямо у статуи Свободы. Среди гостей, конечно, будет и Джереми — он ведь кандидат в мэры. Рон толкнет речь перед избирателями, чтобы еще раз засветиться, тем более что приедут журналисты — и репортеры, и телевизионщики. Но главное — Джереми решил дать для жителей и прессы настоящее представление. С собой в главной роли, конечно.
Не спрашивай, откуда я знаю, но дело планируется так: в самый разгар праздника на площади появятся моджахеды. Разумеется, не настоящие, всего лишь переодетые актеры, но загримированные соответствующе. Рон уже договорился со своими порноколлегами и пообещал неплохой гонорар за спектакль.
«Моджахеды» ворвутся на площадь на грузовике и с криками «Аллах акбар» станут палить во все стороны из автоматов. Само собой, холостыми, но эффект будет как от настоящих. Тут же, разумеется, возникнет паника, люди побегут кто куда, наверняка кого-нибудь в давке покалечат или затопчут. В общем, маленький ад в одном отдельно взятом городе. Наша доблестная полиция, как всегда, окажется бессильна — ведь на площади будет всего два копа. Не растеряется один лишь храбрый Рон Джереми — откроет ответный огонь. Тоже холостыми. Оружие он, само собой, принесет и припрячет заранее. Короче говоря, Рон — наш супергерой!
Но самое интересное произойдет дальше. В разгар битвы на сцене появимся мы — экофанатки, тоже вооруженные и тоже опасные. Мы, как истинные американки, выступим на стороне Рона и дадим достойный отпор арабским террористам. Еще пять минут пальбы, криков, шума — и «моджахеды», подобрав липовых раненых, трусливо убегут. Демократия торжествует, Катарсис спасен, а Рон Джереми — настоящий храбрец. Супермен отдыхает… Сам понимаешь, что после такого спектакля народная любовь и слава ему обеспечены, и должность мэра, считай, уже в кармане. Все довольны и счастливы. Хеппи-энд.