Чувства
Шрифт:
В двадцать с небольшим лет Галина превратилась в жёсткую женщину гренадёрского роста с рублеными чертами лица – словом, вылитая мать. По окончании истфака она единолично приняла значимое решение: поступила в аспирантуру и начала карьеру преподавателя научного атеизма. Поскольку внешние данные Галины в ещё большей мере, чем черты её характера, отпугивали от властной молодой женщины потенциальных женихов, замуж она так и не вышла, единственного сына родила довольно поздно, в возрасте тридцати восьми лет, уже после защиты докторской диссертации. Своё отцовство ни один из университетских ловеласов признать не решился: лавры покорителя суровой тётки с бычьим характером и лошадиной внешностью никого из них не прельщали. Антоше было сказано: он – дитя свободной любви, что повлекло, как мы уже знаем, получение мальчиком увесистой порции синяков и шишек.
Мамин воинствующий
В тот вечер начинающий адвокат, припарковав свою видавшие виды «Тойоту», направлялся к подъезду, где он снимал под офис частную квартиру. В надвигающихся сумерках он заметил на скамейке свернувшуюся в клубочек девушку. Даша сидела на лавочке, поджав ноги и прижимая к груди чемоданчик, в который она побросала несколько пар белья перед своим бегством из дома.
– Эй, ты что тут делаешь? Скоро ночь, у нас здесь наркоши обитают, так что шла бы ты домой, – обратился к ней Антон.
– А у меня нет дома, – тихо ответила та.
Парень задумчиво почесал стриженый затылок.
– Ушла из дома. Неблагополучная семья. Идти некуда. Били?
Даша неопределённо пожала плечами.
– Ладно. Хочешь – пошли со мной. Мне в офисе секретарша нужна, – важно изрёк Антон. – И уборщица, – добавил он после некоторых раздумий. – Много платить не смогу, но койкой обеспечу. Согласна?
Даша молча поднялась со скамейки.
Так началась их совместная жизнь.
Офис Антона представлял собой малогабаритную двушку, которую он недорого снимал у бабушкиной знакомой. Даша получила в своё распоряжение закуток, где размещались небольшой диванчик, застеленный стареньким покрывалом, журнальный столик, банкетка и стоячая вешалка для одежды. Её секретарские обязанности заключались в ксерокопировании документов и наборе текстов исковых заявлений и административных жалоб. Даша очень быстро освоила нехитрый юридический канцелярит и бойко щёлкала по клавиатуре компьютера двумя пальцами, благо грамотности особой от неё не требовалось, поскольку все орфографические и пунктуационные ошибки исправлял вордовский редактор. С тряпкой и шваброй Даша умела обращаться с детства, а когда она испекла для Антона блинчики по бабушкиному рецепту – молодой адвокат пришёл в неописуемый восторг. Ни мама-атеистка, ни воцерковлённая бабка его ничем подобным не баловали.
Надо отдать Антону должное: первые две недели он не стал домогаться Даши. Сам он большим опытом в половой сфере не обладал, но что-то в Дашином поведении ему подсказало, что девушку лучше пока не трогать. Кроме того, заглянув в её паспорт, он убедился в том, что имеет дело с несовершеннолетней. Как юрист он прекрасно понимал, чем ему могут грозить сексуальные приключения с малолеткой. Антон потихоньку расспросил девушку об обстоятельствах ухода из дома. Через некоторое время он понял, что за Дашу заступиться абсолютно некому – мать вполне можно привлечь к уголовной ответственности за пособничество в групповом изнасилованию дочери, так что обращаться в полицию той было абсолютно не с руки. И тогда Дашин «благодетель» предпринял решительные действия. Он засиделся вечером на работе, предупредив мать (с которой по-прежнему жил в одной квартире) о своей задержке. Наблюдая за тем, как его секретарша бодро набирает текст на компьютере, Антон окончательно решился: сегодня он ею овладеет.
Даша, почувствовав на себе пристальный взгляд молодого человека, прекратила печатать, на пару секунд задумалась, а потом тоже решилась. Она молча поднялась из-за стола и удалилась в свой закуток. Когда через пять минут туда пришёл Антон, его взгляду предстала обнажённая Даша, она лежала на спине, согнув одну ногу в колене, на её лице не отражалось никаких эмоций – полнейшее спокойствие и бесстрастность. Антон сорвал с себя брюки и всем телом рухнул на девушку. Пару минут он ёрзал, пытаясь преодолеть сухость девичьего лона, затем Даша как-то по-заячьи взвизгнула, Антон совершил несколько лихорадочных движений – всё было кончено.
Постепенно Даша привыкла удовлетворять скромные сексуальные потребности Антона: два раза в неделю она так же удалялась в свой спальный закуток, раздевалась и дожидалась своего скромного тихоню-насильника. Только теперь у неё всегда под рукой был жирный гигиенический крем. Девушка трезво рассудила, что за жильё и стол она расплачивается вполне соразмерно. «Глупо всё это как-то и противно, – думала Даша, отворачивая лицо от влажных губ Антона. – И чего в этом люди находят?»
Но, к сожалению, для девушки тихоня-насильник постепенно превратился в настоящего сексуального монстра.
Глава 6
Отношение Антона к религии было двойственным, что не удивительно при такой маме и бабушке. То Ефросинья Степановна заставляла внука учить наизусть «Отче наш» и запрещала в пост есть конфеты, то Галина Викторовна давала мальчику подзатыльник всякий раз, когда у него вырывалось «Боже мой!». Бабушка грозила внуку за его действительные и мнимые прегрешения геенной огненной, а мама рассказывала о том, что при бурении сверхглубоких скважин ад обнаружить не удалось и космонавты ни разу не видели ангелов. Одно время Антону снились сны, в которых отважные космонавты отстреливались из лазеров от краснорожих рогатых демонов. Дело кончилось тем, что в пятнадцать лет у мальчика наступил самый настоящий нервный кризис на почве мировоззренческих противоречий: сыпь на шее и груди, бессонница, даже ночное недержание мочи случалось. Школьный психолог после получасовой беседы с Антоном вызвал маму и категорически запретил ей беседовать с мальчиком на экзистенциальные темы. «Проще надо быть, мамочка, – внушал он встревоженной Галине Викторовне. – Психика подростка – материя деликатная. Поэтому непрофессионалам нужно действовать очень осторожно. Мальчику следует прививать самые простые поведенческие стандарты: будь сильным, добрым, справедливым, честным, насколько это вообще возможно. Приключенческие книги и занятия спортом, желательно на открытом воздухе. Вот от этого точно хуже не будет. А с Богом он потом как-нибудь сам разберётся».
Мать постаралась выполнить наказы специалиста. С бабушкой было сложнее, но Галина Викторовна в ультимативной форме потребовала соблюдения моратория: «Или мы прекращаем все разговоры за или против Бога, или мы прекращаем твои визиты к нам». Ефросинья Степановна скрепя сердце согласилась. Она утешалась тем, что успела крестить Антона и снабдила его Библией.
Какое-то время Антон перестал размышлять на подобные темы. Он окончил юридический факультет местного университета и приступил к адвокатской практике. К тому времени, когда в его жизни появилась Даша, Антон уже год специализировался по трудовым спорам. По его настоянию девушка поступила в юридический колледж и стала помогать ему уже более профессионально. Стараясь выявить нарушения прав работников, Антон внедрял на предприятия, с которыми намеревались судиться его клиенты, свою помощницу. Даша устраивалась на работу официанткой, уборщицей или секретаршей и собирала досье на работодателей. Затем эти сведения Антон использовал в суде. Через некоторое время сработало сарафанное радио, и Дашу под разными предлогами перестали брать на работу. Несколько раз девушке угрожали физической расправой. Без помощи Даши Антон стал работать не столь эффективно. Тогда он переключился на клиентов, которые обращались в Страсбург, в Европейский суд по правам человека. Неплохо зная английский язык, Антон скоро набил руку на составлении заявлений в ЕСПЧ. Таким образом, ему удалось выиграть несколько дел. На полученные гонорары он приодел свою помощницу, купил девушке (за два года она сильно вытянулась) два деловых костюма, пару модных туфель и добротные зимние сапоги. Но больше всего Даше пришлось по душе скромное золотое колечко с крошечным бриллиантиком. До сих пор ей никто не дарил драгоценностей.
Однако успехи на адвокатском поприще не пошли Антону на пользу. У молодого человека стремительно развивалась настоящая мания величия, на почве которой он основательно испортил отношения с лидером адвокатского сообщества их города Давидом Моисеевичем Шварцем. Встречаясь с одним серьёзным клиентом, Антон позволил себе неудачную шутку на еврейскую тему. Об этом донесли Шварцу, и через некоторое время был дан ход делу о нарушении адвокатской этики. Методы Антона по внедрению в стан будущих ответчиков «разведчицы» задним числом были признаны неэтичными. Антона исключили из областной коллегии адвокатов, и его дела резко пошли на спад. И в этот непростой для него период молодой адвокат попал под влияние сектантов.