Чувство и чувствительность (Разум и чувство)
Шрифт:
Элинор не стала тратить время попусту и почти закончила свои переговоры, когда возле нее остановился еще один джентльмен. Она взглянула на него и не без удивления узнала своего брата.
Их родственная нежность и радость от нежданной встречи оказались как раз в меру для магазина мистера Грея. Джон Дэшвуд отнюдь не был огорчен, вновь увидев сестер, они разделяли это чувство, а о здоровье их матушки он справился с надлежащим почтением и интересом.
Элинор узнала, что они с Фанни в городе уже два дня.
— Я весьма желал навестить вас вчера, — сказал он, — но это оказалось невозможным, так как мы повезли Гарри на Эксетерскую биржу посмотреть диких зверей 14, а остаток дня провели у миссис Феррарс. Гарри был чрезвычайно доволен.
— О да! Их заботы о наших удобствах, их дружеское внимание ко всем мелочам выше всяких похвал.
— Я чрезвычайно рад это слышать. Право, чрезвычайно рад. Но иначе и быть не могло. Они люди весьма богатые, они в родстве с вами, и желание услужить вам, различные знаки расположения лишь естественны. Итак, вы отлично устроились в своем коттедже и ни в чем не нуждаетесь! Эдвард весьма мило описал нам его — совершенство в своем роде, как он выразился, и вам всем как будто чрезвычайно нравится. Нам было весьма приятно это услышать, уверяю вас.
Элинор стало немного стыдно за брата, и она нисколько не пожалела, что лакей миссис Дженнингс, пришедший сообщить, что его госпожа ждет их внизу, помешал ей ответить.
Мистер Дэшвуд проводил их по лестнице до дверей, был представлен миссис Дженнингс у дверцы ее кареты и, вновь выразив надежду, что сможет заехать к ним на следующее утро, попрощался с ними.
Визит он нанес, как обещал, и передал извинение их невестки, которая не смогла приехать с ним, но «она столько времени проводит со своей матушкой, что, право же, не в состоянии бывать где-нибудь еще». Однако миссис Дженнингс тут же его заверила, что между ними церемонии ни к чему, что все они свойственники или почти, а потому она не замедлит побывать у миссис Джон Дэшвуд и привезет к ней ее сестриц. Он держался с ними спокойно, но очень ласково, с миссис Дженнингс был весьма внимателен и учтив, а на полковника Брэндона, приехавшего почти следом за ним, глядел с интересом, словно подтверждавшим его готовность быть не менее учтивым и с ним, если окажется, что и он богат.
Пробыв у них полчаса, он попросил Элинор прогуляться с ним до Кондуит-стрит и представить его сэру Джону и леди Мидлтон. Погода была на редкость хорошей, и она охотно согласилась. Не успели они выйти из дома, как он начал наводить справки.
— Кто этот полковник Брэндон? Состоятельный человек?
— Да. У него в Дорсетшире прекрасное имение.
— Очень рад это слышать. Он показался мне весьма благородным джентльменом, и, полагаю, Элинор, я почти наверное могу поздравить тебя с превосходным устройством твоего будущего.
— Меня, братец? О чем вы говорите?
— Ты ему нравишься. Я внимательно за ним следил и твердо в этом убежден. Но каковы его доходы?
— Около двух тысяч в год, если не ошибаюсь.
— Две тысячи в год! — и со всей пробудившейся в нем великодушной щедростью он добавил: — Элинор, от всего сердца я желал бы ради тебя, чтобы их было вдвое больше.
— Охотно верю, — ответила Элинор, — но я убеждена, что у полковника Брэндона нет ни малейшего желания жениться на мне.
— Ты ошибаешься, Элинор, очень-очень ошибаешься. Тебе стоит пальцем пошевелить, и он — твой. Быть может, пока он еще не совсем решился, быть может, скромность твоего состояния его удерживает, быть может, друзья ему отсоветывают. Но те легкие знаки внимания и поощрения, которые девице оказать нетрудно, поймают его на крючок, хочет он того или нет. А тебе нет никаких причин не попробовать.
Элинор не удостоила его ответом.
— Вот будет поразительно, — продолжал он, — и даже забавно, если брат Фанни и моя сестра вступят в брак в одно и то же время! И все же такое совпадение не столь уж невероятно.
— Так, значит, — с решимостью спросила Элинор, — мистер Эдвард Феррарс намерен жениться?
— Это еще решено не окончательно, но некоторые приготовления ведутся. У него превосходнейшая мать! Миссис Феррарс с величайшей щедростью закрепит за ним тысячу фунтов годового дохода, если этот брак состоится. Речь идет о высокородной мисс Мортон, единственной дочери покойного лорда Мортона, с тридцатью тысячами фунтов приданого. Весьма желательная партия для обеих сторон, и я не сомневаюсь, что со временем они соединятся узами брака. Тысяча фунтов в год — сумма, с какой матери расстаться нелегко и тем более отдать ее навсегда, но у миссис Феррарс очень благородная душа. Вот тебе еще один пример ее щедрости: позавчера, едва мы приехали сюда, она, зная, что в деньгах мы должны быть стеснены, вложила Фанни в руку пачку банкнот на сумму в двести фунтов. И это весьма и весьма кстати, так как расходы, пока мы здесь, у нас чрезмерно велики.
Он помолчал, ожидая от нее согласия и сочувствия, и она принудила себя сказать:
— Ваши расходы и в городе и в деревне, бесспорно, должны быть значительны, но ведь и доход у вас большой.
— О, совсем не такой большой, как, быть может, полагают многие люди. Впрочем, я не намерен жаловаться, он, бесспорно, недурен и, надеюсь, со временем увеличится. Огораживание норлендского выгона, которое сейчас ведется, поглощает значительную его часть. А к тому же за последние полгода я сделал небольшое приобретение. Исткингемская ферма. Ты должна ее помнить, там еще жил старик Гибсон. Земля эта во всех отношениях очень меня прельщала, и примыкала она к моим землям, а потому мой долг был ее приобрести. Я провинился бы перед своей совестью, если бы допустил, чтобы она попала в чужие руки. Человеку приходится платить за свои удобства, и она обошлась мне в огромную сумму.
— Какой на самом деле, по-вашему мнению, не стоила?
— Ну, надеюсь, что не так. Я бы мог на следующий же день продать ее дороже, чем приобрел. Но вот платеж наличными мог поставить меня в весьма тяжелое положение, ибо курсы были очень низки, и, не окажись у меня в банке достаточной суммы, мне пришлось бы продать ценные бумаги с большим убытком.
Элинор могла только улыбнуться.
— Другие огромные и неизбежные расходы ожидали нас, когда мы переехали в Норленд. Наш досточтимый батюшка, как тебе прекрасно известно, отказал всю стэнхиллскую движимость — вещи все очень ценные — твоей матери. Я отнюдь не сетую на такой его поступок. Он имел бесспорное право распоряжаться своей собственностью по своему усмотрению, но мы по этой причине вынуждены были в весьма значительном количестве приобретать столовое белье, фарфор и прочее, чтобы заменить то, что было увезено. Ты без труда поймешь, сколь мало можно почесть нас богатыми после всех этих расходов и сколь кстати пришлась доброта миссис Феррарс.