Чувство капучино
Шрифт:
Когда я делюсь планами с Бруно, он смотрит на меня с сожалением. По его словам, Италия – такая страна, в которой строить планы вообще не имеет смысла, а проблемы надо решать по мере поступления. Насколько он знает, Интернет в Триальду пока что не провели, да если бы и провели, все равно наш дом стоит на отшибе и никаких проводов, кроме электрических, к нему не подключено. Нет даже стационарного телефона, то есть даже старомодный dial-up – и тот нам недоступен. А бюрократические проволочки могут занять несколько месяцев. Без вида на жительство мы, естественно, не можем ехать ни в какое свадебное путешествие.
Какой же он пессимист! Или просто еще не понял, что женился
Бруно мотает головой: уже поздно. Сейчас одиннадцать, а в полдень все конторы и офисы закроются на обеденный перерыв. Но это ничего, потому что мы все равно не знаем, куда ехать. То ли в квестуру, то ли в префектуру, а может быть, в муниципалитет. Пока можем прогуляться по Триальде и попытаться что-нибудь выяснить.
Мы начинаем с карабинеров. Они занимают облезлый розовый домик на въезде в деревню, окруженный забором, колючей проволокой и грозными предупреждениями: «Стоять!», «Не входить!», «Не входить без разрешения!», «Предъявить документы!», «Военная зона!». Рядом – парковка, украшенная изображениями человечков в наполеоновских двурогих шляпах, с красно-синим пером во лбу.
– Как же можно предъявить документы, если нельзя войти, – ворчу я, – и при чем тут военная зона?
А при том, что карабинеры – это военная полиция, как во Франции – жандармы, а в России – внутренние войска.
Бруно собирается нажать на кнопку звонка, но тут на балкон выходит молодой человек в синей форме, с тазиком в руках, и начинает развешивать майки, трусы и носки.
– Здравствуйте, синьор карабинеро! – кричит ему Бруно и в двух словах объясняет ситуацию.
Хозяйственный карабинер уверен в одном: они моим видом на жительство точно не занимаются. Надо спросить в комуне.
Комуне – с одним «м» и мужского рода – орган местного управления. Там уже есть посетительница: кудрявая стройная дама в полосатых лосинах, чем-то похожая на Мальвину. По ту сторону барьера – толстый человек в очках.
– Ю, – выдавливает он из себя и замолкает.
– Соно, – подхватывает дама.
Дальше дело не идет, поэтому Бруно считает нужным вмешаться.
– Чао, Джулия! Привет, Артуро!
Бруно выводит американскую скульпторшу и чиновника из лингвистического тупика, но проблемы это не решает: они никак не могут договориться насчет ремонта каких-то перемычек. В конце концов Джулия уходит в бар, где обещает нас подождать. С нами Артуро разбирается очень быстро: единственное, что он может сделать, – это меня прописать, но только после того, как я получу вид на жительство. А вот про него он ничего не знает. Может быть, мэр в курсе дела? У него, правда, неприемная неделя. Мэр принимает в первый и третий понедельник, с четырех до пяти.
– Почему он так мало работает? – спрашиваю я по дороге в бар.
– Потому что очень мало получает. Сначала я и сам хотел стать мэром, – объясняет Бруно. – Думал, что раз в Триальде живет столько иностранцев, то все будут очень довольны, если мэр будет говорить на разных языках, – от меня была бы хоть какая-то польза! Но когда узнал, что зарплата зависит от количества жителей на подведомственной территории, то резко передумал. Два часа работы в месяц – это даже много за такие деньги.
Единственный бар Триальды меня разочаровывает. Я представляла себе что-то среднее между ирландским пабом (полумрак, дубовая стойка, шипящее темное пиво) и венским кафе (элегантные пожилые дядечки в клетчатых пиджаках и шейных платках неспешно пьют кофе и листают газеты). Но увы. Местный бар больше всего похож на немецкую
У нас дома телевизора нет – из принципа. Потому что все владельцы телевизоров, вне зависимости от того, что они смотрят, должны платить налог государственной телекомпании RAI, которая принадлежит Сильвио Берлускони. А Бруно его терпеть не может. Я уже намекала, что мой итальянский сильно улучшился бы, если бы я смотрела мыльные оперы, но мой муж только злится и говорит, что он сам готов болтать всякие глупости 24 часа в сутки и совершенно бесплатно.
– Видишь? Я был прав, – торжествует Бруно. – Мало того, что за телевизор надо платить, так он еще и показывает очень плохо!
Бармен Джанни подтверждает: не ловятся ни итальянские, ни французские каналы.
Мы подсаживаемся за столик к Джулии, которая знает о бюрократических процедурах гораздо больше, чем официальные лица. По ее словам, нам нужно ехать в квестуру, лучше всего к восьми утра, потому что в девять, когда откроется отдел по обслуживанию иностранцев, уже соберется гигантская очередь. Там у нас примут документы – не с первого раза, конечно. Сначала нам скажут, сколько и каких марок купить. Видя мое недоумение, Бруно и Джулия наперебой начинают мне объяснять итальянскую систему государственных пошлин: в табачном киоске покупаешь специальные марки странных номиналов – например, 14 евро и 62 цента – и наклеиваешь, но не на конверты, а на документы, вместо квитанций об оплате госпошлины. А потом надо будет ждать. Может, пять месяцев, а может, и десять – точно этого никто нам не скажет. Так что никакого свадебного путешествия нам пока не светит.
С Интернетом дело обстоит еще хуже. Его нет. Просто нет. Не протянут кабель. Самое лучшее – это для начала обзавестись стационарным телефоном, тогда, по крайней мере, у нас будет допотопный dial-up.
Видя, что я очень расстроена, Джулия предлагает поговорить о любви. Разница в возрасте – это пустяки. У них с Карлосом такая же, только наоборот: Джулия старше. А вот история их знакомства оказывается куда романтичнее нашей. В Мадриде, на выставке скульптур Джулии, внезапно появился красавец мотоциклист с горящими из-под шлема глазами. «Я бы хотел купить ваш шедевр, но у меня нет денег», зато у него с собой была бутылка коньяку, и вот уже Джулия обнимает кожаную спину, мчась с ним из Испании в Италию. Никаких мыслей о переезде у них не возникало, но, увидев Триальду, они оба влюбились в нее.
– В каком-то смысле у нас брак втроем, – кокетливо говорит Джулия. – Он, я и Триальда.
А вот и Карлос – высокий мужчина моих лет, с гладко прилизанными волосами, собранными в хвост, и слишком сладким, на мой взгляд, выражением лица. Особенно сладким оно становится, когда они с Джулией сливаются в страстном поцелуе, а потом упархивают, пригласив нас пожаловать на ужин в их гнездышко. Ну чисто два голубка.
Я волнуюсь – все-таки первые гости в новой стране – и начинаю собираться загодя. Юбка или брюки? Может быть, даже туфли на каблуках? И как же мне накраситься без зеркала? Но вот наконец мы шагаем по деревне, чистые и относительно красивые. И подарок несем достойный – баночку российской красной икры.