Чувство Святости
Шрифт:
Ф. Э. Дзержинский был весьма образованным человеком, и перед выдворением Бердяева из страны, процитировал ему самого же автора "Самопознания": "Субъективное - объективно и объективное - субъективно...", - о чём Бердяев вспоминает в своей книге: ("Самопознание", М. "ДЭМ", 1990).
81.
При богомыслии необходимо глубоко вникать в каждую мысль и следовать ей практически. Можно назвать и ещё один способ богомыслия - это получение религиозной информации через проповедь, которую можно услышать в церкви или по радио. Но здесь хотелось бы предостеречь. Бесконечно цитируемые и повторяемые библейские фразы перестают восприниматься слушающим, становятся, как бы, "общим местом", "штампом" ,"калькой".
Стоит в церкви верующий человек, слушает, как идиот, такую проповедь. Цитаты отскакивают от его мозга, как горох от стенки. Он и в смысл проповеди и даже самой цитаты перестаёт вникать. А затем, читая Новый Завет, наталкивается он на "общее место", и уже автоматически глаза его пропускают один-два стиха... Зачем их читать, если они уже застряли в мозгах? Тут и так понятно. Так священный текст превращается в жвачку. И всё оттого, что в самой Церкви употребляется в суе ремесленниками в рясах.
Представляет большой труд суметь сосредоточиться при попытке прочтения священного текста, чтобы ощутить за священными словами тот прямой смысл, который в них вкладывал евангелист. Зачатую становится невозможным размышлять над текстом Евангелия оттого, что как только попадается слишком знакомая "цитата", то она прочитывается автоматически, без вдумывания в каждое отдельное слово и его смысл, поскольку в ней видится лишь общее фразеологическое значение, нивелированное услышанными ранее рядовыми проповедями.
Понимая эту проблему восприятия текста, Ф.М.Достоевский, употребляя в речи своих героев пословицы и идеомы, специально их немного видоизменял.
"Афористическую" тенденцию слова (...) достаточно ярко иллюстрирует судьба ходячих выражений, фразеологизмов, пословиц. С одной стороны они првлекательны для автора тем, что сообщают читателю вполне определённый комплекс представлений или мысль, учёность которой проверена веками; они всем понятны и убедительны. Включённые в систему авторских рассуждений, эти ходячие выражения и пословицы делают и её вполне понятной, в то же время косвенно убеждая читателя в её справедливости (иногда они входят в произведение без изменений). С другой стороны та известность и общеупотребительность, которая сделала их убедительными, стёрла их выразительную силу, вследствие чего они часто скользят в сознании читателя, не останавливая его внимания. Поэтому в философско-публицистическом произведении они подвергаются изменениям, которые разрушают их устойчивую и примелькавшуюся форму.
Для повествования Достоевского деформированные пословицы и фразеологизмы обычны. Наиболее общий и распространённый способ изменения их формы - введение модальных слов: "тысячи эти с тех пор решительно как бы канули для неё в воду"...
Везде, где повествование включает банальное сочетание слов, ожидаемое или привычное сравнение, если даже оно не стало фразеологизмом (хотя имеет все его достоинства), оно обычно подвергается тем же изменениям, что и пословицы или фразеологизмы. Стремление придать слову максимальную выразительность, сделав его неожиданным или необычным, и сообщить ему тем самым максимальную смысловую нагрузку руководит всем повествованием..." (Ветловская В.Е. Поэтика романа "Братья Карамазовы", Изд. "Наука", Л. 1977, с.34).
Таким образом в устах героев Достоевского "шаблоны" звучали так, будто бы то были не "ходячие фразы", а их собственные мысли. Хотелось бы порекомендовать проповедникам не только подражать в этом смысле Фёдору Михайловичу, но также избегать педантически настойчиво приводить библейские цитаты сугубо для подтверждения уже итак изложенных ими мыслей. Для чего эти "доказательства" каноничности? Разве проповедник находится в зале инквизиции? А может быть такой проповедник не сумел как бы "избавиться от пелёнок", в которые его так прочно закутали "профессора" духовной семинарии? А ведь, наверное, его там обучали искусству риторики... Какому ещё ремеслу "слепые вожди" его там обучали и обучают?.. Выйдя на амвон или взяв микрофон на радиостанции, начинает такой псевдо-миссионер "стрелять" текстами на весь мир, дискредитировать сокровенное Христово учение...
82.
Мы рассмотрели выше некоторые способы богомыслия. Нужно повторить ещё раз, что богомыслие ничуть не заменяет молитвы и на высших ступенях молитвы может даже вредить. Итак, при молитве - прежде всего молитва, но уже не богомыслие.
Переходом от богомыслия к молитвенному состоянию могут явиться как положенное за правило исполнение молитвы утром и вечером, так и постоянное молитвенное состояние духа в течение дня.
Постоянная молитва наступает от сугубо углублённой религиозной жизни, когда человек не думает ни о чём и ни о ком другом, как исключительно о Боге, и при этом уже не может о Нём не думать. В таком состоянии человек и общаясь с людьми, видит в них Христа. Бог как Некто Третий всегда присутствует в общении с таким человеком. Находясь в таком состоянии, верующий как бы постоянно "вводит" Христа, в общение с другими людьми, не потому, что находит в этом какой-то психологический приём воздействия на собеседника с целью его обращения, а просто потому, что сам имеет живое молитвенное общение с Богом.
Следует признать, что в тех условиях, когда нам приходится общаться с неверующими или духовно недалёкими индифферентными людьми, ради того, чтобы их не отпугнуть, наверное, всё-таки, иногда следует поступиться своими субъективными чувствами, суметь встать на точку зрения своего собеседника. И если есть живое общение с Богом, всё равно этого не удасться скрыть. Оно проявится тем или иным способом. И лучше даже его скрыть, чтобы Дух Божий проявил себя так, как Ему это будет нужно, если это будет на самом деле нужно. Поэтому молитвенного состояния следует добиваться исключительно персональным образом, ни в коем случае не будучи ориентированным ни на какую социальную роль.
Так, освободившись от всяких интеллектульно-рефлексивных и социальных костылей, попытаемся в молитве добиться максимальной сосредоточенности на Боге. При этом необходимо вытеснить исключительно все посторонние мысли.
Человек, недалёкий в интеллектуально-духовном развитии, в своих молитвах изливает свои чувства. И молитва его - отражение его сентиментальности. А сентиментальность - это тяжёлая завеса на духовном мире. Это не молитва духа, а излияние душевно-телесных чувств или эмоций, котороыми человек оказался крепко прикован к плотскому миру. Возможно, и такая молитва может быть полезна для души находящейся на определённой ступени откровения. Но несомненно, нужно будет преодолеть этот этап, чтобы подняться выше и придти к подлинно духовной молитве.
В чувственной молитве человек может скорбеть о своих грехах или испытывать радость благодарности за освобождение от них, может слезно жаловаться Богу, а затем, убедив себя в том, что достаточно поскорбел и покаялся, даже почувствовал, будто Бог простил... И тогда сентиментальный фанатик подумать, что теперь получил и право на радость, - впадёт в экстаз, начнёт кликушествовать или говорить голосами...
"Угрызение совести нельзя принимать за раскаяние," - говорит А.Блюм в одной из своих проповедей. Сентиментальная радость и экстаз эгоцентрика отличны от подлинно духовной радости и духовного экстаза подвижника, подобно отличию в ощущениях пьяного, объятого замкнутой радостью, и того, кто радуется жизни, открывшей неограниченные горизонты. Сможет ли духовно инфантильный верующий сделать такое различие?