Чувство Святости

Беатов Александр Георгиевич

Но как только появляется страх перед бездной ("misterium tremendum"), у которой ты оказываешься в силу того, что обнаруживаешь свою человеческую неспособность продвигаться дальше, -- то сразу же возвращаешься к прежнему некогда уже знакомому некоему промежуточному состоянию относительной гармонии. Замечаешь, что держишь в руках молитвенник, читаешь малопонятные слова и фразы "мёртвого" письменного языка... На этот раз не хватило любви, чтобы преодолеть страх. Значит в следующий раз нужно будет начинать всё с самого начала, с канонов, акафистов, и молитв подвижников. Но прежде - не забыть полученный опыт: по возмодности всё вспомнить, записать, зафиксировать в памяти, чтобы в следующий раз не отвлечься на каком-нибудь пустяке, суметь раскрыть свой сердце до самой глубины...

Конечно, в уерковной обстановке такой подвиг невозможен. В церковь мы приходим для душевного отдыха, для духовного сосредоточения на ступени отнюдь не столь возвышенной, но для закрепления достигнутого уровня в обстановке ментального созерцания, чтобы, как бы собраться с силами для полёта в иной обстановке, когда закроешь все двери и окна, и будешь молиться Отцу Небесному в тайне, чтобы не то чтобы кто-то увидел, но чтобы просто никто не мешал таинству общения с Создателем Мира. А для этого нужно абсолютное ощущение своей святости. Вот почему нужно сначала очиститься в Церкви. Ведь она нужна не для здоровых, а для больных. Но кто из нас без греха? Кто бросит камень? Смогу ли я без Церкви подняться без страха до тех высот, куда зовёт Дух Божий? Каждый сам себе ответчик в этом вопросе. Однако, были и бывают времена, когда человек не имеет доступа к Церкви и даже если имеет, то современный институт церкви, далёкий от истины Церкви Первоапостольской, возлагает такие бремена неудобоносимые, что бывшие прихожане просто перестают посещать церковь. Тогда мы берём посох, надеваем болотные сапоги и начинаем пробираться через топь сами. Если священники не допускают к Причастию из-за того что у тебя не оформлен брак по церковным законам или если лишают благодати по каким-либо другим причинам, то нужна ли такая церковь, которая становится институтом подавления духовной свободы? Такая церковь является лишь политической социальной организацией, лишь косвенно связывающей человека с Богом, которого она преподносит с позиции, выгодной для кесаря.

"Человек - сам творец своей славы". Если совесть чиста, если нет на душе греха - дерзай! Почувствуй свободу и духовную независимость от неудобоносимого бремени! Обрети чувство святости, и только тогда будешь способен к духовному подвигу!

И вот, тогда, начав всё снова, уединись от всех и вся. Начни с того, что уже было описано выше. С чистой совестью сумеешь подойти к той границе, у которой в последний раз не выдержал. А теперь, уже в более-менее знакомой обстановке (если сумел всё запомнить, как достичь такого состояния из предыдущих опытов), осмотрись и попробуй пойти дальше...

Не следует отвергать всё, что связано с церковью. Несмотря на все её проблемы, Церковь является хранительницей духовных сокровищь. И многие церковные традиции могут являться для начинающего подвижника неким трамплином для духовного полёта. Очистив свою душу в таинстве покаяния и приобщившись Святым Дарам, приступи к таинству чистого молитвенного созерцания. И когда приблизишься к границе, которую не сумел перейти в прошлый раз, возможно, почувствуешь, как бы, разряд молнии. Ощутишь присутствие Божие и Его любовь, и Его величие так остро и сильно, что сердце как бы бросается в голову, и у тебя как бы захватывает дух, в самом прямом смысле. Происходит трансцендирование.

"В лучшем случае роль разума сводится к тому, что он - это "возможный трамплин трансцендирования" для перехода к Богу" (K. Jaspers. Der philosophische Glaube, s. 27, -- цитируется по книге "Современная буржуазная философия и религия. Под ред. А.С.Богомолова, М. 1977, Изд. "Полит. Лит.", с 148).

Это, однако, случайные "разряды". Научиться специально вызывать такое состояние - это более высокая ступень духовного роста. Тренировка заключается в постоянном навыке души погружаться в активное молитвенное созерцание.

103.

Существует способ скорочтения, которого достигают путём тренировки (...). Некоторые люди осваивают его в силу профессиональной необходимости обрабатывать большой объём информации. Умеющий так читать как бы листает книгу, окидывая каждую страницу с угла на угол и тратя на это всего лишь несколько секунд.

При скорочтении не проговаривают слова, а воспринимают с первого взгляда их непосредственный смысл. То же самое происходит, когда знающий хорошо иностранный язык, не переводит каждое слово на родной язык, а воспринимает смысл непосредственно.

Интеллектуальному человеку, у которого произошёл отрыв сознания от сердца необходима информационная пища для удовлетворения рационального голода. Ему становится даже неинтересным чтение художественной литературы. Она кажется ему пресной. Он не получат удовольствия от поэзии, живописи, теряет способность образного восприятия. Он ищет во всём глубокий смысл, но в силу эмоционально-ценностного перекоса находит лишь поверхностный эмпиризм фабулы.

Может ли такое восприятие повлиять на молитву? Каким образом возможна традиционная церковная молитва, где информация минимальна, когда воздаётся хвала и благодарность Богу, приводятся ветхозаветные аналогии и метафоры, нагнетается чувство благоговения покаяния и радости приобщения к Создателю?

По-видимому, слова из молитвенника должны восприниматься сознанием молящегося точно так же, как и при скорочтении, улавливая непосредственный чистый их смысл. Только скорость восприятия при этом уже не важна. При скорочтении нет времени осмысливать прочитанное . Смысл, семантика текста, не задерживаются в активном узком сознании, но бессознательно оседает в подсознании. Такое состояние, когда активное сознание как бы не замечается, однако выполняет свою чисто инструментальную роль, можно сравнить с музыкальным исполнением: пианист не замечает нот и его пальцы будто сами играют, хотя убери с пюпитра ноты, и он не сможет продолжить игру Если, конечно, не заучил произведение на память, как молитву. Точно так же и опытный водитель, производит манипуляции ногой и руками и бессознательно тормозит на красны свет. Первая сигнальная система исключается. Вырабатывается рефлекс. Сознание расширяется, наступает синхронная работа полушарий.

Если при таком состоянии человек погружается в медитативное состояние, то участие сердца при этом несомненно играет главную роль. Именно в молитве рекомендуется точно такое же сосредоточенное восприятие, при котором форма слова как бы не существует. Схватывается непосредственная сущность слова, платоновская идея обретает свободу, сбрасывая со слова обманчивую многозначную оболочку.

Такое восприятие при молитве необходимо и для того, чтобы сам процесс чтения не отвлекал. Вот почему хорошо знать молитвы наизусть. Но ещё лучше, всё же, зная их наизусть всё-таки иметь перед глазами текст и при этом схватывать не формы слов, а сущности, ими обозначаемые, природа которых тождественна с соответствующими реалиями. Вспомним о молитве исихастов, в которой называние имени Бога одновременно приводит к богоприсутствию и живому с Ним соприкосновению, когда Я и Ты становится одним целым.

Воспринимая таким образом непосредственный смыл текста возможно медитировать над каждым понятием, над каждой мыслью, соединять и сохранять их в сердце иррационально непосредственным образом, минуя интеллектуальные костыли.

104.

Мы говорим себе, что наше внутреннее смятение не позволяет сосредоточиться в молитве. Мы ждём благоприятной минуты, но она, однако, не наступает. Но эта минута приходит именно во время молитвы. В этом психологический парадокс, который как-то надо преодолеть. Чтобы хорошо молиться нужно просто молиться. Нужно пробить брешь. В этом отношении лучше всего читать любимые молитвы. Полезна может быть Псалтирь Ефрема Сирина: (Псалтирь, или богомысленные размышления, извлечения из творений святаго отца нашего Ефрема Сирианина и рсположенных по порядку псалмов Давидовых. Издание девятое Афонского Русского Пантелеимоноваа монастыря. Москва Типо-литография И. Ефимова, преем. И.С.Ефимов, Б.Якиманка, с.д. 1913).