Чувство вины
Шрифт:
— Ты имеешь в виду — фотомоделью? — спросил он.
— Да нет. — Лаура подумала, что, возможно, ей просто хочется сказать о планах дочери вслух, чтобы самой в них поверить. — По-моему, она решила стать актрисой. Ну, знаешь: кино и все такое.
Марк вытаращил глаза.
— Ты хочешь сказать, что она едет в Калифорнию в надежде, что ей удастся?..
— Нет, — Лаура вздохнула, уже сожалея, что открылась ему. — Не в надежде. Ее пригласили на кинопробы. Судя по всему, Дэвид Конти… — Дэвид Конти? — светлые брови Марка поползли вверх. — Она знакома с Дэвидом Конти?
Лаура почувствовала, что у нее начинается головная боль.
— Да, — устало сказала она. — Вроде бы познакомилась в Лондоне. А теперь мне…
— Дэвид Конти! — Марк еще раз повторил имя и покачан головой. — Бог ты мой! Интересно, как это ей удалось?
Лаура понимала, что на этом лучше бы и закончить. Она была не в настроении долго разговаривать, но Марк, сам того не желая, заинтересовал ее.
— А что? — спросила она, поддаваясь пробужденному им любопытству. — Кто такой Дэвид Конти? По-моему, я о нем никогда не слышала.
— Разумеется, слышала. — Марк наморщил лоб, явно пытаясь сообразить, как оживить ее память. — Помнишь, мы примерно с полгода назад смотрели фильм в «Галерее»? Помнишь? Господи, забыл, как он называется, но ему присудили премию в Каннах. Черная комедия, насчет сближения с Восточной Европой. Такой очень проблемный, как выяснилось, фильм. Как же он называется?
— «Общественные приличия»? — неуверенно подсказала Лаура, и Марк просиял.
— Ну да. Он самый. «Общественные приличия». Так вот, Конти был его продюсером — и не только его, конечно. Он, кажется, итальянец, хотя живет по большей части в Соединенных Штатах.
У Лауры пересохло во рту.
— Итальянец?
— Да, — кивнул Марк. — А что? Ты его там встречала?
— Господи, нет, конечно. — Но Лаура ощутила, как на ее щеках проступает предательский румянец. — Я… просто удивилась, только и всего. Джулия не говорила, что он итальянец. — А это так важно? — Теперь уже любопытство охватило Марка, но Лаура решила, что и так наговорила достаточно.
— Только для Джулии, — обронила она со всей беспечностью, какую смогла изобразить, и притворилась, будто выравнивает стопку учебников, которую держала в руках. — Мне правда пора. Третий класс, наверное, уже на головах стоит!
— Сходим куда-нибудь на этой неделе? — окликнул ее Марк, когда она устремилась по коридору. Лаура не очень охотно обернулась.
— Может быть. Но лучше на следующей, — сказала она, с трудом изображая извиняющуюся улыбку. — Я с этой поездкой совсем запустила домашние дела. Ты ведь знаешь, как выматывает работа по дому.
Тем не менее, поднявшись субботним утром, она почти пожалела, что не согласилась отправиться куда-нибудь с Марком. Уик-энд казался ей таким пустым и унылым, а домашние заботы были наименее привлекательной его частью.
Нельзя сказать, чтобы они требовали больших затрат времени. Вопреки сказанному ею Марку, после возвращения из Италии у нее было достаточно времени, чтобы привести дом в порядок. Пока не начались занятия в школе, только уборка и позволяла ей хоть чем-то заполнить день. Марк не мог знать, что последние две недели казались ей самыми длинными в ее жизни. Трудно было поверить, что всего четырнадцать дней назад она в нанятом специально для нее лимузине выехала из дому в аэропорт. Так много всего произошло за это время, включая и то, что она влюбилась в Джейка.
Лаура возилась в саду, когда услышала чьи-то шаги на дорожке, шедшей вдоль одной из стен коттеджа. Она никого не ждала. Она даже Джесс не стала звонить, потому что не хотела вдаваться в неловкие объяснения. Однако рано или поздно придется все рассказать подруге.
Она поднялась, закончив пропалывать грядку, и с некоторой опаской уставилась в ту сторону, откуда доносились шаги. Сердце ее на миг екнуло при воспоминании о той, другой субботе, когда здесь так неожиданно появился Джейк, но она почему-то была уверена, что на этот раз ее гостем будет не он. Шаги звучат слишком по-женски, отметила она. Конечно, это может быть миссис Форрест, хотя с чего бы ей.
И все же Лаура испытала потрясение, когда из-за угла дома появилась Джулия. Как ни странно, Джулия, оглядевшая мать с выражением смирившегося с судьбой человека, вовсе не выглядела недружелюбной. Напротив, казалось, что она вполне спокойна и довольна собой, а ее отношение к Лауре было, как обычно, слегка покровительственным.
— На что ты только похожа? — воскликнула она, немедля заставляя Лауру вспомнить о том, что на ней заляпанные грязью рабочие брюки и что липо ее залито потом. — Ты хоть изредка надеваешь что-нибудь… привлекательное?
Лаура замерла.
— Случается, — сказала она, чувствуя, как в ней поднимается раздражение. — Я работаю в саду, Джулия. Для этого обычно не наряжаются. Попробуй как-нибудь сама — и узнаешь.
— Нет уж, спасибо. — Джулия перебросила с одного плеча на другое большую зеленую замшевую сумку и состроила гримаску. Она щелчком сбила какое-то насекомое с юбки своего полосатого крепдешинового костюма и явно залюбовалась выставленной из-под короткого подола длинной, хорошей формы ногой. — У меня есть занятия получше.
— Правда?
Лаура обнаружила, что слово это против ее воли прозвучало отчасти цинично. — Да, правда, — сказала Джулия, сердито притопнув ногой. — Ну что, может, зайдем в дом и ты предложишь мне чашку чая, или как? Боюсь, я к тебе ненадолго. Завтра утром мне нужно быть в Лондоне. Но я решила повидаться с тобой перед отъездом.
— Отъездом? — замигала Лаура. — Каким отъездом?
— Назад в Лос-Анджелес! — воскликнула Джулия и отступила в тень дверного проема, скрываясь от яркого солнца. — Ты не получила мою открытку?