Чувство вины
Шрифт:
— Мы иногда не сразу замечаем, что перенесли сотрясение мозга, — сказала она, когда все сидели завторым завтраком в чудесной оранжерее, из которой открывался вид на сады за домом. — Ведь так, Нико? Лауре следует проявить осторожность.
— Думаю, что можно оставить при ней Джакомо, София, он позаботится, чтобы Лаура не слишком утомлялась, — спокойно ответил граф Ломбарда, и Лауру вновь охватило ощущение некой двумыслен — ности ее положения.
— Ваш… ваш сын… был очень добр, — начала она, не обращая внимания на напряженный взгляд Джейка. — Но… но право же… мне кажется, моя дочь…
— Ах, да, — мать Джейка прервала эту слабую попытку исповедаться, — мы знакомы с вашей дочерью, Лаура. Вы, наверное, очень ею гордитесь. Она ведь чрезвычайно преуспевающая фотомодель, не так ли?
— Я… нуда.
Лаура была ошеломлена, но, взглянув на Джейка в надежде отыскать на его лице какую-либо подсказку, на сей раз не смогла ничего на нем прочесть.
— Да, мы с ней встречались в Риме, — продолжала София Ломбарди. Она посмотрела на сына. — Нас познакомил Джакомо.
Лаура поперхнулась. Она вдруг сообразила, как мало она знает о знакомстве дочери с этой семьей. Как мало она вообще знает об этих людях. Откуда ей знать, может быть, они потворствуют поведению сына? И если хотя бы половина того, что пишется в бульварной прессе, правда, то сексуальные отношения того или иного рода для людей их круга — вещь вполне обычная.
Вошла, чтобы убрать тарелки, служанка, и Лаура решила ничего больше не говорить. Раз Ломбарди знают, что она мать Джулии, значит, дочь, может быть, и впрямь приедет сегодня вечером. Она не забыла, что Джейк уклонился от прямого ответа на этот вопрос, хотя последующие события отчасти заслонили его важность. Подождем — увидим, ничего другого ей не оставалось. Она обнаружила, что ей не хватает стойкости, чтобы и дальше развивать эту тему. После завтрака Лаура ушла в свою комнату, благодарная судьбе за то, что та дала ей подходящий предлог. Но от каждого звука, который она слышала, от каждого шага за дверью сердце ее принималось бурно биться, так что в конце концов она отказалась от попыток поспать и вышла на балкон.
Здесь все казалось таким мирным. Слышалось лишь жужжание насекомых да пение птиц и изредка — гудение самолета, напоминавшее Лауре, что она все еще в двадцатом веке. Все остальное, похоже, застыло во времени, включая сам замок, так что Лауре трудно было поверить, что она и вправду находится здесь, гостит в столь удивительном месте. Казалось, мечтательно размышляла она, отсюда до Бернфута далеко-далеко и расстояние это измеряется не только в милях.
Лаура вздохнула. Разумеется, завтра она уедет домой. Что бы ни случилось — включая приезд Джулии, — она не намерена оставаться здесь надолго. Это напомнило ей о сегодняшнем споре между нею и Джейком. Она задумалась, хватило бы ей храбрости уехать сегодня, если б она не повела себя глупо и не свалилась с лошади? Приятно, конечно, верить, что хватило бы, однако она не была уверена, что смогла бы пройти через все это. В конце концов, если б она и сумела доскакать до замка, нужно было бы еще отыскать способ добраться до Пизы. И как бы она объяснилась с родителями Джейка? Они же не виноваты, что их сын так волнует ее.
Губы Лауры сжались. Под горячую-то руку храбриться легко. Другое дело — исполнять свои хвастливые посулы. Помимо всего прочего, у нее нет даже обратного билета до Лондона. А вот не езди в гости к тем, у кого имеется собственный самолет, скорбно подумала она. Только после семи Лаура ушла с балкона, чтобы одеться к обеду. Наступал вечер, солнце уходило, оставляя за собою провалы, полные тьмы. Долина засыпала, между деревьями появились крохотные огоньки. Над несколькими стоявшими в долине крестьянскими домами вились дымки, в деревенской церкви одиноко бил колокол.
Но кроме этих свидетельств того, что здесь обитают люди, в самом замке, казалось, жизнь замерла. И хотя Лаура до самого вечера ждала звука мотора, возвещающего о том, что приехала Джулия, ее ждало разочарование. Дочь не приехала, спокойно сказала себе Лаура. Да и верила ли она когда-либо, что та приедет?
Продолжать эту мысль она себе запретила. Если она признает, что у нее были определенные сомнения насчет приглашения Джейка приехать в Италию, разве она когда-нибудь простит себе, что поступила так легкомысленно? А уж если она сознается, что в глубине души мечтала о том, чтобы Джулия не приезжала сюда вовсе, — все, она пропала. Ради собственного душевного спокойствия она не должна думать об этом. Иначе это сведет ее с ума…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Прежде чем отправиться спать, Лаура уложила чемодан. Отчасти это ее утешило. Уложенный чемодан доказывал — по крайней мере ей, — что она говорила всерьез, и говорила о том, что для нее важно.
Перед тем как подняться в спальню, она поблагодарила членов семьи Ломбарда за гостеприимство, и если ее решение и вызвало какие-либо возражения, они оказались достаточно вежливы, чтобы промолчать. Кроме того, говорила себе Лаура, ложась на простыню из настоящего шелка и накрываясь другой такой же — простыни, как она заметила, меняли каждый день, — она ведь приехала только на уикэнд, а завтра понедельник.
Что касается Джейка, о нем она предпочитала не думать. Несмотря на то что Джейк, когда она спустилась вниз, поджидал ее, желая удостовериться, что падение с лошади не привело к каким-либо нежелательным последствиям, Лаура постаралась не оставить в нем никаких сомнений относительно испытываемых ею чувств. Хотя поговорить с ним в открытую в присутствии его родителей было невозможно, ее обвиняющий взгляд и то, как она решительно стряхнула его руку, когда он попытался проводить ее к обеденному столу, были достаточно красноречивы, и Джейк, при его сообразительности, наверняка все понял. Он прекрасно знал, что с нею происходит, и, пока тянулся обед, все больше уходил в себя. Лаура, встретившись с ним глазами, отчасти уловила раздирающие его чувства, но не пожелала обращать внимание на его хмурую задумчивость. Сам виноват. Заманил ее сюда обманом, пусть теперь и отвечает за последствия.
И все-таки полностью снять с себя вину она не могла. Лежа в постели и глядя на занавеси, колеблемые ветерком, проникающим сюда сквозь оставленную ею чуть приоткрытой балконную дверь, она призналась себе, что не очень-то и противилась, когда Джейк сказал ей, что Джулия с ними не поедет. Она могла бы настоять на том, что проведет ночь в Лондоне и подождет, пока дочь сможет составить ей компанию, но не настояла. А если быть совсем уж честной, то следует признать, что причины ее уступчивости в не меньшей мере объясняются ее собственной, обремененной чувством вины тягой к Джейку, чем убедительностью его доводов.
Она пошмыгала носом и повернулась на бок, позволив крупной слезе скатиться из ее глаза на подушку. Такая прекрасная ночь, лунный свет пробивается сквозь щелку в занавесях, наполняя спальню жемчужным сиянием. Ночь, созданная для любви, грустно подумала она. И разве не горе, что единственный мужчина, которого она способна любить, слишком молод, слишком богат, да еще и связан с ее дочерью?..
Поначалу ей казалось, будто она видит сон. Ощутив, как промялся матрас и теплое тело опустилось рядом с ней, она инстинктивно потянулась к нему. Джейк не шел из ее головы, уже не впервые ей снились подобные сны. Собственно говоря, в последнее время Джейк редко когда не снился ей, и, хоть при дневном свете все это представлялось ей жалостно-трогательным, ночами она была неспособна не предаваться фантазиям.