Чужак в чужой стране
Шрифт:
— Что видишь, Пэтти?
— Майкл стоит на верхней ступени, а толпа находится по меньшей мере в ста ярдах от него, их не пускают ближе к отелю. Дюк кое-что снял, Майк ждет, пока он сменит линзы. Спешить некуда.
А Хэппи Холлидей продолжал свой репортаж, на экране возникла толпа, камера отъехала назад.
— Вы понимаете, друзья, что сегодня здесь происходит нечто уникальное. Происходит нечто странное, и все собравшиеся тут люди не желают заниматься ерундой. Их законы нарушены, силам безопасности выражено неуважение, они в гневе — и
Тут зазвенел голос диктора:
— Вон он, выходит! Он направляется к людям!
Майк шагал прямо на камеру. Энн и Дюк отстали, и пока он шел, они отставали все больше.
— Вот! Вот! Сейчас и настанет развязка!
Майк продолжал неспешно идти прямо к толпе, пока весь не возник на экране в натуральную величину, словно был здесь, среди своих братьев. Остановившись на траве перед отелем, за несколько футов до толпы, он спросил:
— Вы звали меня?
Ответом было глухое ворчание.
По небу плыли редкие облака, но в этот момент появилось солнце, и на него упал столб света.
Одежда его исчезла, и он стоял перед ними, прекрасный, облитый золотым светом юноша, одетый лишь в красоту — такую, что сердце Джубала сжалось. Микеланджело, старый Микеланджело спустился бы с лесов, чтобы запечатлеть эту красоту для нерожденных поколений.
Майк мягко произнес:
— Посмотрите на меня. Я — сын человеческий.
Тут на десять секунд возникли танцовщицы, плясавшие канкан и распевавшие:
«Ну же, дамы, не стесняйтесь, Нашим мылом умывайтесь!»
Экран заполнили мыльные пузыри и раздался девичий смех.
— Будь ты проклят! — кто-то швырнул обломок кирпича, попавший Майку в ребра. Он обернулся к нападавшему:
— Но ты и есть Бог. Ты проклинаешь себя. От себя не убежишь.
— Богохульник! — Над левым глазом ударил камень, пролилась кровь.
Майк спокойно ответил:
— Борясь со мной, ты борешься с собой… Ты есть Бог… Я есть Бог… все, что грокает, — Бог, иногда нет.
В него швырнули новые камни, кровь полилась из нескольких мест.
— Слушайте Истину. Не надо ненавидеть, не надо бояться. Предлагаю вам воду жизни… — Внезапно в руке его появился сиявший на солнце бокал с водой. — Поделитесь водой, когда пожелаете… Идите в мире, любви и счастье, все вместе.
Тут прямо в бокал угодил камень, стекло разбилось. Другой камень попал ему в рот. Сквозь разбитые искалеченные губы он продолжал улыбаться им, глядя прямо в камеру с выражением бесконечной нежности на лице. Некий трюк, видимо, отсвет от камеры и солнечный свет образовали вокруг его головы сияющий нимб.
— О братья мои, я люблю вас! Пейте же глубже! Делитесь всем, становитесь ближе друг другу! Ты есть Бог!
Джубал шепотом повторил его слова. Вновь пять минут рекламы, затем:
— Линчевать его! Пусть получит ошейник беглого ниггера!
Тут кто-то выстрелил в него из дробовика, Майку начисто снесло правую руку до локтя. Она медленно опустилась на траву, пальцы по-прежнему были протянуты вперед, призывая:
— Эй, Шорти, теперь еще разок, да поближе!
Толпа захохотала и зааплодировала. В нос Майку попал кусок кирпича, множество осколков поранили его до крови, он был словно в кровавом венце.
— Истина проста, но человек идет к ней тяжким путем. Сначала вы должны научиться контролировать себя. Остальное получится само. Благословен будь тот, кто знает себя и управляет собой, ибо мир принадлежит ему, и куда бы он ни шел, за ним следуют мир, любовь, счастье.
Еще один взрыв, от дробовика, еще два выстрела. Одна из пуль, сорок пятого калибра, попала в грудь повыше сердца, разбив шестое ребро. Возле грудины появилась большая рана. Дробь и пуля пробили левую большую берцовую кость, на пять дюймов ниже колена, и малая берцовая кость выступила наружу, торча под углом к ноге, сломанная, белая на фоне желто-красной раны. Пошатнувшись, Майк засмеялся, продолжая говорить, слова его текли ясно и неспешно:
— Ты есть Бог. Знай это — и тогда Путь откроется.
— Проклятие! Пусть перестанет поминать имя Господа всуе!
— Идем, ребята, прикончим его!
Толпа ринулась вперед под предводительством одного храбреца с дубиной. Они напали на Майка, швыряя камин, били его кулаками, а когда он упал, стали колотить ногами. А он продолжал говорить, хотя они ломали ему ребра, превращая в месиво его золотое тело, ломали ему кости и отрывали уши. Наконец кто-то рявкнул:
— Отойдите, обольем его бензином!
Толпа слегка отшатнулась, и камера тотчас дала его лицо и плечи крупным планом. Улыбнувшись братьям, Человек с Марса четко произнес:
— Я люблю вас.
Беспечный кузнечик опустился на траву, стрекоча, за несколько дюймов от его лица. Повернув голову, Майк поглядел на него, а тот уставился на него.
— Ты есть Бог, — молвил Майк со счастливой улыбкой.
И покинул свою телесную оболочку.
Глава 38
Языки пламени и дыма заполнили экран.
— Вот это да? — благоговейно произнесла Пэтти. — Лучший финал, какой только можно представить.
— Да, — рассудительно согласилась Бэкки, — даже профессор не мог бы придумать лучшего.
Ван Тромп тихо молвил, как бы обращаясь к самому себе:
— Достойно. Умно и достойно. Да, парень закончил, как надо.
Джубал огляделся. Он что же, единственный, кто переживал? Джилл и Доун сидели обнявшись, но они всегда так сидели, стоило им оказаться рядом. Ни одна не выглядела расстроенной. Даже у Доркас глаза были сухие и спокойные. А на экране стерео пылающий ад сменился ухмыляющимся Хэппи Холлидеем: