Чужаки
Шрифт:
— Конечно, — обрадовался Алекс. — У вас же там китайская медицина, иглоукалывание всякое… Давай!
Благородный лорд пытался возражать, ему претила сама мысль, что его будет лечить какой-то темный древний китаец, но сил объяснить, почему он не хочет, у Сайласа не было. Он то терял сознание, то приходил в себя. Он видел, как над костром поднимается легкий дымок, как китаец аккуратно ломает небольшие палочки, затачивает их о камень, обжигает на огне. Потом он видел приближающийся силуэт китайского воина, который в его воспаленном сознании трансформировался в фигуру отца Сайласа.
— Папа, мне плохо, — прошептал Сайлас. — Помоги мне, папа.
— Ты
Острая боль пронзила Сайласа и на мгновение привела его в сознание. Тай прижигал тлеющими палочками точки активности на теле Сайласа по древней китайской методике. Закончив, он обратился к Алексу:
— Поможет. Недолго. Все, что можно… Да? Теперь отдыхать. Да?
Алекс, как смог, укрыл лорда, который, обессиленный, уснул, и уселся рядом. Китаец, мотнув головой, скрылся в зарослях. Он вернулся примерно через час, на этот раз его добычу составила только небольшая змейка. Чао Тай проворно выпотрошил змею, проткнул ее прутом и подвесил над огнем. Рыжий поморщился было, но, благоразумно решив, что для привередничанья не время, стал дожидаться готовности «деликатеса». Сайлас во сне метался, бормотал, но когда Алекс положил ему на лоб прохладные листья, успокоился и спал спокойно. Он проснулся только один раз, съел несколько кусочков змеиного мяса, которые ему подавал китаец, и снова задремал.
— Хорошо, что он не спросил, что именно ест, — подозрительно осматривая «змеятину», пробормотал себе под нос рыжий.
Наступил новый день, и, позавтракав, чем бог послал, они тронулись в дальнейший путь. Сайлас был так слаб, что мог идти, только опираясь на своих спутников. Иногда он бредил, но упорно переставлял ноги, даже почти теряя сознание.
— Что ж ты так расклеился-то, ваше лордство? — бурчал рыжий. — Хотя, наверно, тебя сразу скрутило, еще до болота, а болотная водичка только добавила… Что же с тобой делать-то? Хорошо, если на людей набредем, правда, смотря что еще будут за люди…
Занятый своими мыслями, Алекс совсем не обращал внимания на происходящее вокруг. Обеспокоенный состоянием лорда, Чао Тай тоже несколько ослабил внимание. Поэтому никто из них не заметил темные фигуры, которые уже некоторое время бесшумно следовали за ними, прячась в густой листве.
Около полудня устроили привал. Идти с больным Сайласом становилось все тяжелее и тяжелее. Повалившись на прохладный мох в тени большого дерева, он моментально уснул, оставив на страже рыжего и Чао Тая, который, впрочем, вскоре опять исчез в зарослях. Когда больной проснулся, китаец протянул ему листья какого-то растения и жестами объяснил, что это нужно жевать. Не в силах возражать, лорд послушно принялся двигать челюстями. На удивление, но горьковатый вкус листьев будто возродил его к жизни. Противная пелена перед глазами рассеялась, и Сайлас почувствовал прилив сил. Чао Тай скормил ему остатки змеиного мяса, и жизнь показалась Сайласу почти приемлемой.
Алекс сидел на траве, подставив лицо солнечным лучам и улыбаясь, как довольный кот. Это неожиданно разозлило славного лорда.
— Можно подумать, ситуация настолько улучшилась, что теперь можно спокойно загорать, — раздраженно проговорил он.
— А? — отозвался, приоткрыв карий глаз, рыжий. — А что? По мне, так жизнь прекрасна… Не считая, конечно, недомогания вашего лордства, — поспешно добавил он. — Здесь нет этих жирных ублюдков, которые считают, что за свои деньги они могут указывать, что вам писать. При этом не соображая ничего в журналистике, но прекрасно зная, как нужно угождать самым низменным желаниям публики, чтобы выгодно продать свой «товар». Здесь нет читателей, которых интересуют только постельные тайны знаменитостей. Здесь нет бывших жен, нет безденежья и попыток откопать хоть какую-нибудь халтуру, в конце концов, здесь нет интриг и беспричинной злобы так называемых коллег… Неужели вы можете обвинять меня в том, что, избавившись от всего этого, я наслаждаюсь покоем и замечательным солнечным днем? Здесь прекрасно, и я счастлив…
Сайлас сморщился, как от кислятины, но промолчал, и вскоре они отправились дальше. Чувствовавший себя неплохо после листьев китайца Сайлас быстро начал уставать и уже через час чувствовал себя так же плохо, если не хуже, как раньше. Ноги у него заплетались, и большую часть времени его спутники тащили его на себе. Было похоже, что все пришли к негласному договору, что нужно попробовать выбраться из леса, а уж потом, на открытом месте, решать, куда двигаться дальше. Ближе к вечеру выбрали место и расположились на ночлег. Сайлас весь горел в жару и бредил.
— Ату его, ату, — бормотал он, порываясь встать.
Рыжий только качал головой. На ужин опять были грибы, которых, благо, в лесу росло в избытке.
— Эх, соли бы, — сожалел Алекс. Китаец ел молча.
Сайлас спал и видел сон. Звуки рогов, бешено скачущие робокони, охота, которая так недавно вошла в моду. Это его первая охота, рядом скачет отец, улыбаясь своей белозубой, хищной улыбкой. Перед сворой, капая слюной с клыков, безумно выпучив белки глаз, из последних сил рвется вперед волк. Один из последних в своем роду, специально доставленный для развлечения великих Бонсайтов. Охотники улюлюкают, азарт и адреналин гонят их за преследуемым зверем. И он, Сайлас, кричит, радуясь этой скачке, близости отца. Ему семь лет, и он счастлив. Наконец свора загоняет волка, он лежит на снегу, ощеряясь, и красные капли крови расцветают на белом. Неожиданно маленький Сайлас встречается взглядом с хищником. В глазах зверя боль и предчувствие скорого конца. Сайласу становится его жалко.
— Папа, — просит он, — не надо, не убивай!
— Что еще за штучки?! — резко оборачивается к нему отец. — Не будь слюнтяем! На, убей его сам!
Отец протягивает ему нож. Сайлас пятится, падает в снег…
— Трус, ничтожество! — кричит отец и поворачивается к зверю.
И вот уже не волк лежит, прижавшись к земле, а сам Сайлас на его месте. И отец надвигается на него с ножом, и страшно, ой, как страшно…
— Не надо, папа, не надо! — кричит Сайлас, но только глухое рычание выходит из его горла…
Сайлас резко проснулся и сел на земле. Холодный липкий пот покрывал все его тело, сердце бешено колотилось в груди. Он огляделся по сторонам, пытаясь успокоиться. Невдалеке тлели остатки костра, около которого спал рыжий. Китаец сидел на страже, но тоже, судя по всему, недавно задремал, его голова свесилась на грудь, хотя руки по-прежнему крепко сжимали нож, позаимствованный на замковой кухне. Успокоившись, Сайлас опять уснул и на этот раз спал без кошмаров и вообще без сновидений. Только под утро привиделась ему багровая тьма, и чей-то голос сказал: «Я исполню все твои фантазии… Дождись меня».