Чужая дуэль
Шрифт:
— И кто я теперь тебе?.. Любовница?.. Или… никто?
— Опустившись рядом с ней на локоть, я погладил ее по щеке, стирая все же выкатившуюся слезинку и слабо улыбаясь, переспросил:
— А как ты думаешь?
Не отвечая, девушка всхлипнула и порывисто отвернулась, зарываясь лицом в подушку. Тяжело вздохнув, я наклонился, поцеловал ее в маленькое розовое ухо, и деланно возмутился:
— И за кого же ты меня принимаешь, а? Нехорошо барышня, на порядочных людей напраслину возводить. Пока с делами не закончу, здесь поживем. Там, Бог даст, обвенчаемся, домик где-нибудь в мирном пригороде прикупим,
— Не знаю как у тебя, у а меня уже живот подвело. Пойду на кухне что-нибудь поищу червяка заморить.
Смекалистая хозяйка не забыла про постояльцев, заботливо оставив на полке возле печи прикрытую желтоватой от проступившего масла тряпицей стопку блинов, полную крынку густой сметаны, плошку вишневого варенья, и еще не успевший простыть самовар.
На скорую руку накрыв на стол, я без предупреждения сдернул с Дарьи одеяло. Тонко взвизгнув, она сорвала со спинки стоящего рядом стула расшитое покрывало и моментально в него завернулась, лишая возможности лишний раз насладиться зрелищем идеально сложенного нагого женского тела.
Со зверским аппетитом накинувшись на блины мы отвалились от стола лишь когда тарелка окончательно опустела. И тут, удовлетворенно гладившая заметно округлившийся живот Дарья, как бы между прочим, поинтересовалась:
— Так все же, как вас, милостивый государь, на самом деле-то звать-величать?
— Не понял? — я даже поперхнулся глотком остывшего чая, и откашлявшись, переспросил: — Ты это к чему?
— А все к тому же, — теперь в её глазах стыло недоверие. — Пока я тут порядок наводила, дедушка-хозяин заглянул. Только он тебя почему-то упорно, либо Иннокентием Поликарповичем, либо запросто Кешей именовал. Не правда ли, наводит на определенные мысли?
— Хотелось бы знать, на какие? — тихонько пробурчал я в усы, но умудрившаяся расслышать Дарья вдруг отчаянно выпалила:
— Может статься ты!.. Ты!.. Брачный аферист! Вот кто!
Чего-чего, а подобного я ожидал меньше всего. Утирая выступившие от хохота слезы, резонно заметил вспыхнувшей Дарье:
— Зачем же тогда со мной связалась, раз прожженным прощелыгой считаешь?
Девушка возмущенно фыркнула и вновь меня огорошила:
— А ты меня приворожил! Как впервые увидела, так сразу голову и потеряла.
— Опять двадцать-пять! — от избытка чувств я громко хлопнул себя ладонями по бедрам. — Сначала в проходимцы обрядила, потом еще хлеще, в чернокнижники. Самой-то не смешно?.. И кстати, ты уверена, что прямо-таки с первого взгляда ко мне присохла, а? — и, не дожидаясь ответа, вылез из-за стола, шагнув к стоявшему возле окна пузатому комоду.
Откинув крышку, я небрежно напялил лежавший сверху парик, нацепил на нос темные очки и стремительно обернувшись, намеренно брызгая слюной, гнусно зашипел:
— Значит, говоришь, покойников страсть как боишься? А чего тогда нос суешь, куда ни попадя? За каким рожном тебя к церкви понесло? Забыла, что с любопытной Варварой приключилось?
Охнувшая Дарья, прикрыла рот ладонью и на этот раз побледнела. Я же возвращая маскарад на место,
— Вижу, признала. Так вот его, — мой палец показал в глубь комода, — звали Иннокентий Поликарпович. А меня — Степан Дмитриевич. Надеюсь, теперь все ясно.
Вернувшись за стол, я долго сидел молчком, нервно барабаня пальцами по скатерти, время от времени поглядывая на притихшую Дарью. И тут ни с того, ни с сего в мое сердце вонзилась раскаленная игла. Дыхание перехватило, на глаза накатили горячие слезы, и все вокруг поплыло в дрожащем, кроваво-красном мареве.
Тряхнув головой, я, холодея от нехорошего предчувствия, отогнал наваждение, усилием воли задавил боль и через силу, хрипло выдавил:
— Послушай меня внимательно, девочка, и постарайся понять правильно, — сглотнув шершавый комок, я заставил свой голос звучать твердо и отстраненно-холодно. — Моя жизнь слишком опасна, смертельно опасна даже не столько для меня самого, сколько для дорогих мне людей. Поэтому мы поступим так, — словно бросаясь в ледяной омут, я кинулся к кофру, выдернул из него три увесистых, упакованных банковским способом пачки купюр и бросил на стол. — Здесь тридцать тысяч. Этого тебе и твоей семье хватит на много лет достойной жизни. Забирай их и прямо с утра от греха подальше уезжай к матери… Да, — я подвинул деньги ближе к ней, — так будет лучше для всех.
Дарья выслушала мой монолог, не поднимая глаз. Сложила пестрые пачки аккуратной стопкой, подровняла, удивленно покачивая головой:
— В жизни не видела таких деньжищ… А ты и впрямь состоятельный господин. К тому же необыкновенно щедрый, — она легко соскользнула со стула, бесшумно ступая по полу, подошла ко мне сзади, взъерошила волосы, потом прильнула, обняв за шею, и щекотно зашептала в ухо: — Ты, помниться, давеча, венчаться посулил. А данное перед Богом слово держать надобно. Так что, милый, теперь вот так запросто тебе от меня не откупишься…
Обсуждать детали предстоящей вылазки в подземелье я предпочел по месту нынешнего проживания. Хозяин, не переча, открыл одну из пустующих комнат, где мы и расположились. Помимо мятого, остро разящего перегаром и прячущего мутные похмельные глаза Стахова, околоточный привел с собой незнакомца лет сорока. Когда мы обменивались рукопожатиями, тот представился как Александр.
Вольно развалившийся в потертом кресле Селиверстов, оживленно размахивая горящей папиросой, довольно разглагольствовал:
— Рекомендую-с. Старинный мой приятель Александр Николаевич Брагин. Исключительно полезный для нашего дела компаньон. А знаешь почему? — поднял он указательный палец. — Да потому, что помимо множества других положительных достоинств, включая отсутствие излишней болтливости, у него ко всему имеется отлично обученная поисковая собака, — и победно улыбнувшись, подытожил. — Каков я молодчина, а?
Брагин, среднего роста, крепко сбитый, с круглым, открытым лицом, обрамленным рыжеватыми бакенбардами, скрывая смущение, непрерывно разглаживал пальцем аккуратно подстриженные усы. Я смерил его заинтересованным взглядом и вынужден был признать правоту полицейского, на этот раз действительно проявившего разумную инициативу. Собака на самом деле могла здорово облегчить поиски.