Чужая глубина
Шрифт:
Люди — кто они такие? Сначала ихтиан испытывал к ним интерес, который перерос в невероятную тягу познания. Но вскоре все изменилось, и Анук понял, что человеки не так просты, как кажутся. Они самые настоящие подводные хищники, сумевшие приспособиться к необычным условиям нового мира. Пытливый ум ихтиана долго пытался противиться этому сравнению, но правда оказалась убедительнее любых сомнений. Человеки покусились на самое святое, что было у ихтианов. На их земли, ископаемые, культуру, на их религию. Даже пресловутая глубина, сила Покровительниц, была не в силах остановить надвигающуюся угрозу. Но как такое могло произойти? Почему Глубина позволила им себя покорить?
Теперь ихтиан знал ответ. Ни за что в жизни люди бы не смогли обойти второго стража. А сейчас их словно вела сама длань судьбы. Дух Винта стал бледной тенью лабиринта, а Озёрный баламут обрел такую медлительность, что ренегату не составило труда догадаться, как можно усыпить его бдительность. И помог ему в этом сам ихтиан, а точнее, его длинный язык. Он сам рассказал им об удивительных свойствах подводных светил.
— Твари боятся мерцания. Блеск элюминов заставит эту тварь залечь на дно, — твёрдо заявил Крошин. — Хоаким, ты возьмёшь оставшуюся лодку и доплывёшь до пирса. Видишь, вон там, справа, виднеется широкий шлюп? — мехиканец кивнул. — Для нас вполне сгодится.
— Я что же, должен грести и одновременно швырять эти грёбанные кристаллы в воду? — нахмурился стрелок.
— Ну зачем же, — Крошин сделал паузу, — для этих целей я дам тебе помощника…
Под пристальным взглядом консула Большой Ух испуганно дёрнулся и что есть силы замотал головой. Нового задания связной мог просто не выдержать. Либо сплоховать и завалить дело.
— Я помогу Хоакиму, — Ольга решительно выступила вперёд, и чтобы избежать лишних разговоров, подхватила вещмешок с элюминами и села в лодку.
Мехиканец откровенно растерялся. Медик казалась ему ненужным балластом, назначение которого не понятно, но скинуть его отчего-то жалко. Хотя мысль избавиться от медика приходила в голову последнее время все чаще и чаще. И причина тому была достаточно весома. Ни для кого не было секретом, что Ольга испытывает к бригадиру нежные чувства. И хотя тот, по непонятной для мехиканца причине, не отвечает ей взаимностью, очевидного не скроешь. Именно по этой причине медик могла стать скорее пособницей пленника, нежели союзницей его надзирателей.
— Не возражаю, — согласился Крошин.
— Что за бредовое решение, — попытался возмутиться мехиканец, но вовремя понял бессмысленность своего поступка. Других кандидатов ему в помощь не было и быть не могло. Большой Ух нервно вздрагивал, поглядывая то на ренегата, то на водную гладь. С таким настроем, он вряд ли дотянет до того берега. Скорее всего, запаникует и наломает дров. Мисс Финчер — тоже нет. Её Крошин не отпустит от себя ни за что на свете. Она его верный телохранитель. Вот и получается, что кроме Ольги помочь стрелку больше некому.
— Какие-то возражения? — уточнил Крошин.
— Никак нет, сэрг ренегат, — сдался мехиканец.
Первый кристалл осторожно опустился в воду, и глубина расцвела ярко-голубыми тонами. Почти бесшумный толчок веслом, и следующий элюмин вспыхнул словно факел, попытался уничтожить непроглядный водный мрак. Ольга старалась не дышать, а вот Хоаким, напротив, пыхтел как паротягач, широко раздувая щеки.
Страх. Вполне осязаемый страх. Это вам не Глубина, которая приходит внезапно и исчезает в никуда. Тут порог сопротивляемости ни при чём. Тут либо пан, либо пропал.
Ещё один взмах. Капли с весла падают вниз и громко ударяются о поверхность. Мехиканцу этот звук кажется оглушительным. Неужели у них получится? Хоаким не верит в довольно-таки смелый план ренегата, но отказать себе в удовольствии не может. Ужас, смешанный с сумасшедшим биением сердца, вот что нужно бывшему убийце. Он желает вновь испытать адреналиновый заряд. А если посчастливится добраться до пирса и попасть в город, то заодно и вспомнить старые навыки. Ведь враги найдутся всегда и везде. В противном случае, противниками можно сделать кого угодно. Например, того же бригадира Кимпла.
Конечно же, мехиканец не верит ни Крошину, ни его великой цели. Он восхищается этим человеком, чувствует в нем силу, но все это может закончиться в любой момент. Хоаким знает — он может поступить подобным образом. Он делал так и раньше. Так чего ему теряться? Тем более, когда он уже дал себе зарок, что больше не будет терпеть приказы от тех, кто априори слабее его. Хватит! Он маялся на этой поганой глубине не один год. Пытался изменить себя, сломать скверный характер, забыть старые привычки. Но видимо, уйти от себя невозможно. Тем более, когда обстоятельства заставляют тебя вспоминать прошлое всё чаще и чаще.
В отличие от мехиканца, Ольга преследует совсем иные цели. Она не пытается найти себя. Слишком поздно вернуть то, чего уже нет, и никогда не будет. Потеря семьи для неё нечто запредельное, даже сакральное. Это как вера, которую утратив, никогда не обретёшь вновь. Бессмысленность, вот что сейчас занимает её разум. Абсолютная опустошённость и свобода. Нечто подобное случается с морем после страшного шторма, когда безумство стихии растворяется в наступившем спокойствии. И мир окутывает пустота.
Для Ольги сейчас задача предельно ясна. Наверное, всё дело в женской мудрости, а может быть, еще проще — она умеет смотреть на предложенные обстоятельства со стороны. Её не интересует вражда между людьми и ихтианами, ей плевать на безумные планы Крошина и низменные поступки Гилфрида и Хоакими. Её интересует только бригадир.
Говорят, что на глубине чувства резко обостряются. Что ж, возможно так оно и есть. Но у женщины, вечной хранительницы домашнего очага, все иначе. Она пытается сохранить то единственное, что осталось у неё в этой жизни. И ей начхать на несправедливость и бессмысленность собственных поступков. Она знает одно — если не сделает этого сейчас, другой возможности не будет. Уж слишком близко они подобрались к намеченной цели, достигнув которую, Крошину не будет смысла держать возле себя опасного соперника. Пускай даже тот закован в кандалы.