Чужая игра
Шрифт:
Когда он узнал, что Алексей Листопадов бывший военный и про то, как с ним поступили после гибели семьи, он недрогнувшей рукой подписал заявление о приеме на работу. И назначил оклад не намного ниже, чем у Паши, без которого контора прекратила бы свое существование.
Остальные, в том числе и я, похоже, были просто для антуража.
Наверное, Андрей Исаевич и сам был в прошлом военным. Но он не отличался словоохотливостью, а потому о нем никто ничего не знал.
И все равно я был ему признателен и испытывал нечто вроде уважения.
Так тянулись дни за днями.
Абросимов через Ливенцова метал в меня громы и молнии, потому что операция внедрения не укладывалась в сроки и вообще грозила провалом.
А я постепенно сжимался от недобрых предчувствий, как часовая пружина, готовая вот-вот лопнуть.
Неужели я перемудрил?
Надо было сразу соглашаться… надо было… Надо было!
Ошибся? Скорее всего. Болван…
Но я ведь точно знал, что в конторе обо мне уже справлялись. Притом сразу после соревнования. Так долго идет проверка? Или я где-то переиграл?
Где именно? Поди определи…
Черт возьми!
Я не выдержал напряженного ожидания и решил форсировать события…
Случай подвернулся идеальный.
Идеальный с точки зрения конспирации — Пашке стукнуло тридцать три года, нам как раз выдали получку, и наш кандидат околовсяческих наук с мужеством, которого от него никто не ожидал, решил спустить зарплату и свои холостяцкие накопления в каком-нибудь приличном кабаке.
Коллектив поддержал эту идею с небывалым энтузиазмом.
Я своих нынешних коллег понимал. Нынче с трудовыми по ресторанам сильно не разбежишься, а случай проехаться на дармовщинку выпадает не чаще дождя в пустыне Калахари.
Ресторан выбирали долго и придирчиво.
Конечно, что-то шикарное и очень дорогое нам не светило — тут все как один были реалистами.
Однако и не хотелось провести вечер в какой-нибудь затрапезной забегаловке, где подают дрянные котлеты по-киевски, салат «Столичный» трехдневной давности на прогорклом майонезе и самопальную водку по цене французского коньяка.
В конце концов выбор остановили на ресторане «Русь».
Открыли его недавно, год назад. И пока он держал марку как один из самых приличных кабаков города.
В других заведениях подобного типа гуляла публика, что называется, оторви и выбрось, привлеченная новомодным стриптизом и возможностью по дешевке купить «косячок» с дурью.
В «Руси» клиентов встречал бородатый швейцар, в отделанных под старину залах царил полумрак, и эстрада играла не набившую оскомину попсу, а по-настоящему хорошую музыку, большей частью песни и мелодии, ставшие классикой.
Скажи кто-нибудь сослуживцам, что посетить «Русь» — это моя идея, у них от удивления глаза полезли бы на лоб.
Дело в том, что ресторан принадлежал фирме «Теллус». И был любимым местом времяпровождения шефа «Витас-банка».
А он категорически не принимал все новомодные веяния, любил простую, но хорошую кухню и ненавидел современные грохочущие ритмы.
Я уже знал, когда он там бывает. Ливенцов снабжал меня самой свежей и надежной информацией.
Потому сумел ненавязчиво вдолбить в Пашкину компьютерную башку, что нужно идти именно в «Русь». И обязательно в пятницу.
Обычно последний день рабочей недели Наум Борисович посвящал сауне.
А после восьми вечера ужинал в банкетном зале ресторана, отделенном от «масс» зеркальной стенкой из бронированного стекла. Это чтобы исключить всяческие неожиданности.
Пашка, уверовав, что идея пойти в «Русь» — его собственная, сражался за нее как лев. Хотя устоять против напора Ниночки, жаждущей блеснуть очарованием в ресторане-казино «Астракон», было невероятно трудно.
И теперь, случись проверка, я был девственно чист. Ведь все сотрудники нашей шарашкиной конторы могли подтвердить, что в «Русь» меня потащили едва не силком.
Мы заказали стол в удачном — с моей точки зрения — месте.
Он располагался на самом виду у Наума Борисовича (который мог преспокойно созерцать зал ресторана, сам оставаясь невидимым). И в то же время был не на проходе, а возле декоративной стенки из дикого камня, увитого плющом.
Мы — это Пашка, я, Ниночка, два подтоптанных мужичка, считающие, что они до сих пор молодые здоровые кобели, задумчивый Ушков, помощник Болото, Маргарита Никоновна, наша мэтресса, баба-огонь, не дающая спуску молодняку, и три свиристелки без спикера в голове, пытающиеся подражать эстрадным дивам.
Все шло, как и положено в подобных случаях: поначалу присутствует некоторая скованность, дамы изображают недотрог, кавалеры любезны и галантны, тосты умны и велеречивы, Пашка застенчиво-важен и пытается не перепутать, в какую руку брать нож, а в какую вилку, зажженные свечи еще не оплыли, пианист, «разминающий» публику, играет что-то грустно-задумчивое…
Все спокойно, чинно и благородно.
Народ отдыхает и расслабляется…
Я немного нервничал и часто украдкой посматривал на часы. Уже было пятнадцать минут девятого, а Наум Борисович еще не появился.
Конечно, мне было известно, что он попадает в банкетный зал через специальный вход из подземного гаража.
Но все равно перед его прибытием телохранители перекрывали все возможные и невозможные пути проникновения в ресторан.
Их тоже пока не было.
Проклятое невезение! А я уже раскатал губу…
Нет, Абросимов прав — из меня психолог, как из дерьма пуля. А уж шпион — тем более. Как говорится, кто на что учился…
Это факт.
Я теперь пожалел, что не доложил о своем плане Абросимову. Возможно, он помог бы через свои каналы вытащить президента «Витас-банка» в ресторан к намеченному сроку.