Чужая корона (Чужое тело-2)
Шрифт:
— Тогда, Ваше Величество, я приглашаю вас на прием в честь моего дня появления, который состоится… Состоится… На следующем семидневье! Буду очень рада, Ваше Величество! Третий день!
— Конечно же, графиня. Вношу вас в список государственных дел. — Я улыбнулся. — Теперь позволите мне пройти?
— Простите, Ваше Величество… — Графиня посторонилась.
В Западной башне было прохладно. Слуги быстро гасили керосинки, запоздало кланялись мне. Один едва лампу не опрокинул, вот пожар чуть не устроил!
— Осторожнее ж надо! —
Мальчишка–лакей, не старше Вихора, покраснел и глубоко поклонился мне.
— Бери–бери давай. — Я подтолкнул к нему лампу. — Про пожар-то тебе рассказывали? Где ведро с водой стоит, знаешь ли?
— Д… Да, Ваше Величество!
— И где?
— Дальше по коридору. Рядом с песком.
— Как гасить лампу надо?
— Песком поначалу, забросать, а уж потом водой.
— Вот и молодец. — Я порылся в поясе, бросил ему золотую монету. Всегда с собой носил, на всякий случай.
Мальчишка ловко поймал монету, сунул в рот и ещё раз поклонился мне.
Ну, молодец, что сказать. Надо с собой серебро таскать, а то золото… Многовато!
Феликс–Подснежник ещё спал, зато не спал Жареный. Он меня и встретил в коридоре, шкрябающий узким деревянным скребком потолок над лампой.
— Сажи от них много, Ваше Величество. — Сказал он. — А так — хороши лампы, сил нету. Но оттирать долго. Жирная такая, не как от факелов раньше было.
— Ну, и на солнце бывают пятна.
Жареный пословицу не опознал, но смысл общий понял.
— Ладно, бросай давай работу свою, пошли, расскажешь что да как. Где Феликс — то, спит ещё?
— Да, всю ночь с бумагами разбирался, вот под утро только сморило.
— Понятно. Ну, тогда пусть спит пока, пошли к тебе. Расскажешь, что узнал.
Жареному в Западной башне выделили небольшую келью. Не очень большую, конечно, но зато с хорошим окном, лампой–керосинкой на стене, лежаком, укрытым пуховой периной, столом и жаровней. В углу притаилась бадья с водой, на стене висели теплые вещи. Натоплено жарко очень, я сразу скинул рубашку, по спине пробежали струйки пота.
— Ну и жарища! — Подвинул к столу колченогий стул–полено, расселся поудобнее. — Рассказывай. — Я расселся поудобнее. — Что, как…
Жареный вздохнул, присел сам, поерзал на табуретке.
— Ваше Величество. Все хорошо пока что. Едят хорошо, ходят тоже хорошо, по большому, по маленькому. Никто к ним не ходит, пару раз толстый граф пытался подкупить слуг, да никто не соглашается уже. Тот, которого вы в рабских бараках нашли, рассказал…
Шкурка, подкупленный графом Лургом, вернулся на недельку к своим коллегам, рассказал, что к чему. Плохая репутация у графа Лурга в среде слуг получилась, очень плохая. Да и короля он хотел убить, все же знают, да.
— Но вот что-то спокойные они. Однажды захожу к ним с вечера, а у них холодно что-то, хотя окно закрыто, и на полу натоптано. Еле отмыли.
— Вот как. — Я задумался ещё больше. Так, интересно. А сколько у меня, в моем мире, стоит микрофон хороший? Пара батареек, или простой диктофон… Потом можно много чего интересного услышать.
— В любом случае, хорошо. — Похвалил я. — Ну, выручил ты меня, Лумумба. Выручил.
Жареный поморщился.
— Не обижайся. — Поднял я вверх руки. — У тебя имя-то есть? Ну, твоё? Как тебя называли?
— Третий сын пять–на–седьмого вождя восьмой части шестого племени.
Я выразился нецензурно. Что за племя такое? Вот бы Клан Большой Болотной Черепахи, или там Белоснежная Рысь…
Выслушав меня, Жареный весьма удивился.
— Да мы же не дикари, Ваше Величество. Такое только на севере есть, среди тех, кто с вашим народом породнились… У нас все спокон веков осталось, как и тысячи лет назад было.
Я не сразу понял, что речь идет о жителях Муравьиного королевства. Надо же. Негры, оказывается, разных сортов бывают. Такие они, негры.
— Хорошо. Будешь тогда Лумумба. Надо же как-то тебя звать нормально, а вот эти пять–на–семь я ни в жизнь не запомню, не говоря уж о других. Какие дальнейшие-то твои планы на жизнь, а? Что сам думаешь?
— Да не знаю, Ваше Величество… — Сокрушенно покачал головой новонареченный Лумумба. — Не знаю. Домой… Подумать можно, Ваше Величество?
— Да думай сколько хочешь. — Пожал я плечами. — Только быстрее. Знаешь, что степняки с нас дань хотят взять?
— Те, кто живут на больших равнинах вокруг озер? Плохой, худой народ. Порядка нету, жизни нету, злые друг на друга и хитрые, как кайманы.
— Этого у них не отнять… — Хмыкнул я. — Ладно, Лумумба. Молодец, выношу тебе благодарность, продолжай в том же духе. Может, тебе надо что? Жаровню там ещё поставить или теплые вещи?
— Да нет, Ваше Величество, достаточно вроде бы всего. Разве что денег немножко…
— Подумаю, какую тебе зарплату положить можно. — Кивнул я.
Около покоев королевы и графа Лурга было тихо, стража, верные гвардейцы, взяли на караул.
— Молодцы. — Сказал я.
— Служим Вашему Величеству! — Гаркнули стражи.
Ну, пошли Подснежника будить, а то сегодня у меня дел ещё по горло…
Подснежник уже не спал, сам торопился ко мне навстречу, столкнулись в коридоре.
— Ваше Величество!
— Да, знаю уж. Не хотел тебя будить. — Я глянул на осунувшееся лицо руководителя моей секретной службы. Выглядит не очень, под глазами мешки, прическа взъерошена, одежда измята. Спал, значит, вот прямо так. — Ну, пошли, показывай, как устроился.
Да неплохо устроился Подснежник. Комната не очень большая, но уютная, окна выходят на парк. Пара керосинок, одна на столе, и во всю стену здоровенный новый шкаф, ещё пахнущий свежим деревом. И уже на две трети забит свитками. Жаровня, конечно же, бадья с водой, пара столов, на одном остатки пищи. За шкафом лежак.