Чужая несказка

Лис Алисия

Что она грёбаный гений -

Пускай успокоится.

Пару лет назад

Неживая девочка-манекен,

С Бездной вместо разума, без души,

Пару лет назад ты была никем,

А сейчас глядишь на меня с вершин.

А теперь встаёшь и идёшь вперёд,

В коридор, «и вьётся опять тропа».

Я не знаю, может наоборот?

Может

это я до тебя упал?

Неживая леди, лицо-фарфор,

Истина, сквозящая изнутри.

Почему не видел тебя в упор?

Видел лишь нелепый чужой бэд-трип.

Видел лишь скрипящее колесо,

Бездну, подгнивающую с краёв.

Пустоту, в глазницах безвольных псов:

«Ты же ведь расскажешь нам про неё?»

Но теперь разорван порочный круг,

Я покинул двери твоей тюрьмы.

Но всё так же тянутся сотни рук

Оторвать кусок бессловесной тьмы.

Этот мир уснёт на твоём плече,

Станет небо звёздное решетом.

Пару лет назад ты была ничем

И сейчас – ничто.

Пытаюсь выдать

Ты говоришь, мол, искусство не умирает,

Мол, я пытаюсь,

Пытаюсь,

Пытаюсь,

Пытаюсь выдать.

«Пытаюсь выдать» —

Я слышала это в каждом.

В каждом из тех, для которых попытка – пытка.

Ты говоришь, за искусство, мол, тоже не умирают,

Я говорю: «Ты уверен?».

Ты не уверен, конечно, но подтверждаешь свою уверенность новым, неискренним: «Я пытался».

Я говорю, что, возможно, хреново пытался.

Я говорю: «У меня почти получилось»,

А ты глядишь на меня из такой непроглядной Бездны,

Что я понимаю, что у тебя не почти —

Идеально вышло.

Я понимаю это и выдыхаю,

Ибо не стоит бояться тебя оставить.

Страшатся ли люди бросить в могиле мёртвых?

Рвутся ли к ним, головою делить подушку?

Нет, вот и мне не стоит в тебя вцепляться,

Рвать тебя в мелкие клочья и класть их в сумку.

Это бессмысленно, если ты тоже мёртвый.

Хотя на самом деле, какая разница кто и насколько жив?

Каждый пытался что-то создать, но в итоге себя утратил,

В этом всё дело, никто здесь не отнял руки от края,

Выбрав нелепую, пластиковую (не)смерть,

Что в переводе читается (недо)жизнь.

Стоит ли сокрушаться над этим, сквозь призму лет?

Нужно ли сожалеть о единственном верном выборе?

Я не знаю,

И ты не знаешь.

Это последнее, что в нас осталось

Общего.

Зеркало правды

Ломится в Бездну,

Бросает медные гроши.

Говорит ей: «Бездна, Бездночка,

Будь хорошей».

Говорит ей: «Бездна, полно же, нет уж силы,

Точно в зеркало правды глядеться в тебя насильно».

Говорит ей: «Бездна, хватит тебе таиться,

В темноте подвала, под ссохшейся половицей».

Говорит: «Никакого спасу от той напасти,

Что ошибочно продается с пометкой счастье».

Говорит ей: «Бездна, Бездночка, ты глубока.

Ты темна, многолика, всесильна, бездонноока.

Ты питаешь огонь, тот что жив и неугасаем,

Но глядишь на меня украдкой, и в дрожь бросает.

Неподъёмно, холодно, полупусто.

Никакого прошлого, – говорит, – никаких запретов».

Говорит ей: «Бездна, Бездночка, ты – искусство».

«Вот сейчас», – говорит, – хорошая,

Вот теперь, – говорит, – об этом».

Зачем без рифмы?

Ты говоришь мне: «Зачем без рифмы?

С рифмой сподручнее».

Знаю, сама ведь так говорила. Не в этом дело.

Я ведь уже отвечала, но смысла мало.

Незачем говорить, коль тебя не слышат.

Понимаешь, Бездна рифмуется не всегда,

Как кистепёрые рыбы вымерли не совсем,

Ты дочитал до момента ведь

Про кистепёрых рыб?

«Дом, в котором», если не помнишь,

Откуда фраза.

И кстати, если не помнишь, то очень зря.

Но сейчас не о книгах,

Сейчас о локальном – зачем без рифмы.

Затем, что Вселенная любит

Разные языки.

Что всегда говорить одинаково – моветон,

Хотя многие критики скажут наоборот,

Мы не будем об этом. Лишнее. Ни о чём.

Лучше сразу о том,

Как врывается в дом ледяной сквозняк

И сбивает с ног безразличным: «просмотров ноль»,

Оставляя во рту привкус желчи

И в голове звенящую пустоту.

Или вот о том, например,

Как стоишь посреди толпы, а тебя не видят.

Понимаешь? Совсем не видят.

Даже проходят, кажется, сквозь тебя.

Или о том, как любая,

Даже самая маленькая известность —

Просто ускоренное разложение,

Потому что замедленное – не наше.

И заодно о том, что нас дико бесит то,