Чужая Невеста
Шрифт:
За окном уже цвела ночь. Борис взглянул на черное бескрайнее небо из окна своего кабинета и тихо, едва различимо прошептал:
— Господи… Помоги.
Глава 39
Вал был за рулем. Я сидела рядом и апатично смотрела в окно. Тишина давила на виски, барабанные перепонки и грудную клетку. Пожалуй, это было впервые, чтобы я с Валом находилась в этой плотной и тяжелой беззвучности.
Он приехал за мной утром. Всю ночь я не спала, а плакала.
Вспоминая лицо Прокурора, я тут же вся сжималась. Этот подонок ни перед чем не остановится, чтобы достичь желаемого. Нужно будет убрать с дороги ребенка — уберет. У меня кровь леденела в жилах от одной этой страшной мысли. Очевидно, что ребенок Бабая может стать лакомой добычей, как только сделает свой первый вдох. Это сильный и действенный рычаг. Именно поэтому Борису было проще избавиться в зародыше от этого «рычага». Чтобы не давать надежды врагам и не брать на себя ту ответственность, что окажется не по плечу.
Всё было правильно. Но я никак не могла избавиться от жалящей и жутко болезненной мысли, что предаю собственного ребенка. Горло резко стянул ком. Я крепко-крепко сжала руки в кулаки.
Вал ехал непривычно медленно и не сказал ни слова с того момента, как я села к нему в машину. Ощущалось напряжение. В закрытом пространстве машины оно накалилось слишком быстро. Я дала себе обещание, что больше не буду плакать. Но все эти жуткие мысли снова заставили меня расплакаться.
Я зажала рот рукой. Мои плечи быстро и мелко затряслись. В ушах зашумела кровь.
— Нахер, — выплюнул Вал, и резко выкрутил руль.
Я услышала как нам одновременно начали сигналить несколько машин, потому что Вал нарушил правила дорожного движения. Но ему было всё равно.
— Что…? Что ты делаешь? — я всхлипнула и растерянно посмотрела в окно, затем на Вала.
Наш спорткар начал набирать скорость, а вместе с ним и темп моего сердцебиения. Я никогда не видела Вала таким, каким он был сейчас. Напряженным и злым. Тяжелый взгляд смотрел прямо на дорогу, а костяшки пальцев страшно побелели, настолько сильно был сжат руль.
— Не позволяю совершить ошибку, — сдавленным голосом ответил Вал, выжимая из своей машины максимум скорости.
Меня даже вжало в мягкую спинку сидения. Слёзы мигом прекратились. Я испугано смотрела на Вала, ощущая, как его сердитость невидимой паутиной расползается по салону автомобиля.
— Что ты задумал? — я облизнула пересохшие губы и поглубже втянула воздух.
— Сейчас я отвезу тебя домой, а затем встречусь с Борей, — Вал почти не моргал, внимательно наблюдая за дорогой.
— Послушай…
— Нет, — резко оборвал меня Вал. — Нет. Ничего не говори. Я поступаю правильно, и ты это прекрасно понимаешь. Поэтому, — он бросил на меня быстрый взгляд, затем снова сосредоточился на дороге, —
Когда мы остановились на подземной парковке, я не спешила выходить из машины. Сердце немного успокоилось, но тревога всё равно занозой засела где-то в груди.
— Мне нужно ехать, — заявил Вал и медленно разжал пальцы, отпуская руль.
— Я не уверена, что ты должен…
— Зато уверен я, — он снова перебил меня. — И ты придерживаешься такого же мнения, Злата. Я знаю, — Вал прижал затылок к подголовнику. — Сможешь ли ты так просто забыть обо всём этом? Сможешь спокойно продолжить идти вперед?
Я боялась этих вопросов. Боялась настолько, что даже мысленно себе их не задавала. Мне хотелось стать жесткой и холоднокровной. Хотелось оперировать фактами и полагаться на логику, уметь взвешивать все риски. Но это всё не про меня. Не про Злату Гончарову, девушку, которая всегда полагается на интуицию, а не холодный голос разума. И, пожалуй, другой я никогда не стану. Не переделаю себя. Борис — это про логику, а я… Я — это про интуицию. Борис — это неподвижная тьма. Я — аккуратный, мягкий свет. Никто из нас не был ни прав, ни виноват.
Если я не смогла убить Германна, то жизнь внутри себя и подавно. Такова была моя сущность. Нелогична и иррациональна. Вал всё это понимал. Идеально и правильно расставил каждый элемент на свое законное место.
Я выбрала аборт, полагаясь на разум, но при этом ломая свою интуицию, выворачивая ее наизнанку. Фактически я была готова сломать саму себя, потому что верила Борису. Знала, что его жестокий выбор был продиктован логикой. Железной логикой. Нет ребенка — нет проблем.
— Я поговорю с ним, — безапелляционным тоном заявил Вал.
— Он не послушает. Ты же знаешь, — тихо ответила я.
— Знаю. Но мы всё равно должны поговорить.
— Зачем ты это делаешь? — я спросила прямо, пусть и догадывалась, каким окажется ответ.
— Ты знаешь зачем, — Вал устало повернул голову в мою сторону. — Но я не стану отвечать, потому что знаю — ты выбрала его. Вы выбрали друг друга. Тебя это разрушит… Аборт. Не имеет значения, одна клетка в тебе или уже сотня. Жизнь есть жизнь. А я не хочу, чтобы тебе было больно.
Я беспомощно прижалась лбом к плечу Вала.
— И ничего ведь от вас не скрыть. Ни от тебя, ни от Бориса, — тихо выдохнула я.
— Иди домой, Злата. Я должен ехать.
Вал чувствовал, что медленно, но верно теряет контроль над собой. Его накрывала густая смоляная волна злости. Эта злость не имела определённой цели, она просто окутывала с головы до пят и звенела в воздухе. Злила несправедливость этого мира. Злила безысходность и невозможность просто взять и отключить свои эмоции.
Иногда Вал очень завидовал своему старшему брату. Завидовал той железной выдержке, что всегда была присуща Борису. Завидовал умению отсекать эмоции и полагаться на факты. Вал так не умел. Он всегда хотел защищать и бороться против несправедливости. Всегда с жаром демонстрировал свои чувства и никогда не жалея об этом.