Чужая птица

Янсон Анна

— Что именно изменилось? — спросил Хартман, собрав крошки и аккуратно сложив их на блюдечко. Он приготовился отблагодарить хозяйку и распрощаться, как только она ответит на этот последний вопрос.

— Что именно? Нет, этого он мне не рассказывал. Вы еще не успели поговорить с Ленни? Но тогда он еще ничего не знает… Ах, вот беда! Он живет на улице Рютегатан.

— Да, у нас есть его адрес, но он не отвечает на телефон.

— Неудивительно, он, скорей всего, на ночном дежурстве. Ленни работает охранником. Так они и познакомились с Сандрой — он стал ее личным телохранителем, шутили они… И вот теперь бедная девочка мертва, а Ленни еще ничего не знает. Вот горе-то!

— Помните название охранной фирмы?

— «Гард…» что-то

там. Медицинский центр и фирма Ленни как-то взаимосвязаны. Кажется, они принадлежат иностранному концерну. У Сандры с Ленни очень романтичная история знакомства: она не могла выйти из лаборатории — карточка не срабатывала, а Ленни залез к ней через окно по лестнице и вызволил ее. Она тогда работала в ночную смену и была единственной медсестрой на все отделение. Ей нужно было быстрей вернуться к пациентам. Ленни подрабатывает охранником в барах, где-то в центре. Сейчас, после того как они расстались, он наверняка с головой ушел в работу. Надо же чем-то себя занять, чтоб не сидеть дома одному, уставившись в стену.

— Я полагаю, вас уже спрашивали, не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного вчера вечером. Например, видели кого-то, кто не принадлежит к числу постоянных жильцов?

— Вообще-то видела. По ночам ноют ноги, и я очень плохо сплю, брожу по квартире туда-сюда. За этот месяц уже не один километр намотала. Конечно, я поглядываю на лестницу время от времени. Семья Персон — соседи снизу — уехали в отпуск в Грецию, так что надо быть настороже. Нынче чуть хозяева из дому, воры тут как тут. А в газете писали про пожилого мужчину, который впустил к себе в квартиру двух незнакомых женщин — они якобы хотели одолжить бумагу и карандаш, чтобы оставить записку его соседу. Пришли, мол, навестить, а того нет дома. Пока мошенницы отвлекали хозяина квартиры, третий злоумышленник проник внутрь и украл кошелек и другие ценности. Как им не стыдно? Так обойтись с пожилым человеком! Поэтому я очень бдительная, знаете ли.

— Что же вы все-таки видели? — Хартман попытался несколько ускорить процесс дачи показаний.

— Сначала появились дети: мальчик и девочка. Они продавали мятные карамельки. Девчушка с длинными светлыми волосами ростом чуть выше мальчика. А парнишка темненький, с большими карими глазами, сказал, его зовут Патрик. Они учатся в третьем классе и зарабатывают на школьную поездку в Данию. Представляете, заставили бедных детишек собирать деньги! Мы в наше время никуда не ездили. Брали палатки и отправлялись на велосипедах на дальний пляж, вот и все. Когда я закрывала дверь за детьми, заметила на лестнице мужчину в ковбойской шляпе и сапогах, раньше я его тут не видела. У него была борода или просто очень длинные усы, сейчас уже не вспомню. Хенриксон, кстати, тоже столкнулся с ним на лестнице. Тому мужчине на вид около пятидесяти лет, может, поменьше. Плотный такой, светлые волосы слегка с проседью. Да, и от него пахло перегаром, я сразу учуяла.

— Больше никого не видели? — уточнила Мария, когда Ингрид отвлеклась, чтобы разлить по чашкам еще кофе.

— Мм… Кажется, здесь был еще один мужчина. Я слышала голос на лестнице. Возможно, это был все тот же тип в ковбойской шляпе, правда, я сильно сомневаюсь. Вряд ли у верзилы такой писклявый голос. Не может быть, чтобы внешность и голос так сильно не совпадали, понимаете, о чем я?

— Вы разобрали слова? — спросил Хартман.

— Нет, я не расслышала, что он говорил. Конечно, это мог быть тот «ковбой», я не берусь судить, но точно знаю: голос был очень тонкий и высокий.

Глава 19

— Жертвой птичьего гриппа на Готланде стал еще один человек. Это женщина тридцати трех лет, тренер футбольного лагеря в городке Клинтехамн. Она скончалась сегодня в три часа ночи. По сведениям из достоверных источников, запас антивирусных средств, способных бороться с болезнью, иссяк, и министр здравоохранения собирается обратиться к Всемирной организации здравоохранения

с просьбой о помощи, так как ситуация критическая. Имеются непроверенные данные о том, что еще у одиннадцати детей из тех, кто находился в футбольном лагере школы Клинте, наблюдаются симптомы гриппа, и заболевших немедленно перевезут в больницу Фоллингбу с помощью мобильной группы медиков из Линчёпинга. У нас в студии эпидемиолог Оса Ганстрём. Оса, ваш комментарий.

— Мы вынуждены признать, что используемый нами антивирусный препарат не способен бороться со штаммом гриппа, поразившим жителей острова. Мы применяем антибиотики для лечения вызываемых гриппом осложнений, таких как воспаление легких. Однако тамифлю и другие закупленные нами средства не оказывают ожидаемого эффекта.

Мария выключила радио и спрятала лицо в ладони. Значит, они наконец решились сказать правду Эмиль, сынок! Смысл слов, произнесенных Юнатаном Эриксоном накануне, будто только сейчас дошел до нее. Нет, она просто не могла больше это слушать. У нее закружилась голова, и Мария судорожно ухватилась за ручку двери, опершись другой рукой о приборную панель. Почему она на работе, когда ее место рядом с сыном! «Небольшая инфекция», — сказал тогда врач, отведя взгляд в сторону.

— Мария, что такое? Переживаешь за Эмиля? Конечно, переживаешь, я-то вижу. Давай я сам поговорю с Ленни Хельстрёмом, тебе сейчас не до работы. Отвезу-ка я тебя лучше в Фоллингбу, проверишь, как дела у сына. А когда соберешься обратно в Висбю, просто позвони мне, хорошо?

— Да, спасибо, мне сейчас нужно к сыну. Ни о чем больше думать не могу. Будто в кошмарном сне… Слышал, они сказали, еще одиннадцать детей заболели, а лекарства для них нет. Врач-инфекционист из Фоллингбу признался, когда я на него поднажала, что в случае эпидемии на Готланде не хватит ни аппаратов искусственного дыхания, ни медицинского персонала. Даже мест в инфекционном отделении будет недоставать. Что же делать? Если бы Эмиль был сейчас в футбольном лагере, я бы приехала туда и забрала его силой, пусть даже пришлось бы повоевать с моими же коллегами. Я бы дралась за сына. Уверена, остальные родители чувствуют то же самое. Мне жаль полицейских, которые держат оцепление вокруг школы. Не хотела бы очутиться на их месте. Представляешь, что будет, если приедут родители и попробуют прорваться к детям? Вряд ли полиция сможет удержать оборону. Не вязать же этих родителей. Или их и вправду решатся бить резиновыми дубинками? Задерживать?

Улица Рютегатан и весь прилегающий район выглядели ухоженно: стены домов не изрисованы граффити, скамейки в целости и сохранности. Велосипеды аккуратно стояли припаркованные в стендах, за исключением одного ржавого детского четырехколесного, валявшегося на газоне. Приятный район, хоть и не такой фешенебельный, как тот, где жила Сандра. Выходя из машины, Хартман задумался: по какому принципу они делили жилье, расставшись? И у кого выше достаток: у медсестры ночной смены или охранника, который крутится на нескольких работах? Ингрид Свенсон явно не знала всей правды про соседку. Сандра вряд ли была трезвенницей, но по вполне понятным причинам скрывала это от милой старушки, тесно общавшейся с ее матерью.

Взглянув на список жильцов, Хартман поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру Ленни Хельстрёма. Инспектору пришлось долго жать кнопку звонка, прежде чем дверь приоткрыл мужчина с пышной копной черных как смоль волос. Он был в одних трусах. Усталым взглядом прищуренных глаз Ленни смерил незваного гостя.

— Томас Хартман, инспектор полиции, разрешите войти?

— В чем дело? Вы меня разбудили вообще-то. Что-то случилось? — спросил Ленни, заметив серьезное выражение на лице инспектора. Парень пригладил волосы обеими руками и широко зевнул, так что можно было разглядеть темные пломбы на задних зубах. — Я успел поспать всего… — он сверился с часами на руке, — три часа, даже меньше. У вас ко мне срочное дело?