Шрифт:
Спасибо, что скачали книгу в
Приятного чтения!
Дженнифер Уайнер
Чужая роль
Часть первая
На ее месте
1
Посвящается Молли Бет.
— Беби, — простонал тип… как его… Тед? Тад?.. что-то в этом роде… прежде чем впиться губами ей в шею и притиснуть лицом к стенке туалетной кабинки.
«Бред какой-то», — подумала Мэгги, ощутив, как он задирает ей подол. Но за последние полтора часа она успела проглотить пять порций водки с тоником, и в этом состоянии вряд ли имела право отзываться о ком-то подобным образом. Мало того, она не была вполне уверена, правильно ли выбрала слово.
— Ты такая страстная! — воскликнул Тед или Тад, добравшись до ремня, недавно приобретенного Мэгги.
«Я хочу ремень. Красный», — сказала она тогда.
«Цвета пламени», — уточнила продавщица магазина «Тайны Виктории».
«Что-то в этом роде. Узкий. Самый узкий из тех, что у вас есть», — потребовала Мэгги и бросила короткий пренебрежительный взгляд на девушку, дав знать, что если та не способна различать цвета, ее, Мэгги Феллер, это абсолютно не волнует. Пусть она не окончила колледж, пусть не имеет престижной работы, да что уж там — вообще никакой с прошлого вторника. Пусть общий итог опыта работы в большом кино сводится к трем секундам: именно столько мелькала на экране часть ее левого бедра в предпоследнем видео Уилла Смита. Пусть она едва сводит концы с концами, в то время как некоторые, вроде сестрицы Роуз, пулей пролетают через колледжи «Лиги плюща», попадая прямиком в юридические школы, затем в адвокатские конторы и роскошные апартаменты на Риттенхаус-сквер, причем с такой скоростью, словно пролетели на санках с ледяной горки жизни. Зато она, Мэгги, обладала кое-чем настоящим, редким и драгоценным, достающимся от природы весьма немногим и служащим предметом зависти и чаяния миллионов — сногсшибательной фигурой. Ровно сто шесть фунтов, пропорционально распределенных по пяти футам шести дюймам, каждый из которых умащен душистыми маслами, деодорантами, увлажнителями, духами, подвергся воздействию ультрафиолетовых ламп в солярии, щипчиков для выдергивания волос, пинцетов, пилочек и всех остальных инструментов и средств для того, чтобы сделать тело совершенным.
Она даже украсила себя тату: маргаритка на талии, надпись «РОЖДЕННАЯ БЫТЬ СКВЕРНОЙ» вокруг левой щиколотки и пухлое, пронзенное стрелой красное сердце со словом «МАТЬ» внутри на правом бицепсе (подумывала было добавить дату смерти матери, но по какой-то причине эта татуировка болела больше, чем другие).
Кроме того, у Мэгги имелись груди размера Д, подарок женатого бойфренда, изготовленные по новой методе из чистейшего силикона, но последнее особого значения не имело.
«Это вложение в мое будущее», — сообщила Мэгги расстроенному и озадаченному отцу. Сидел — Почтенная Мачеха, — только раздула ноздри, зато старшая сестрица Роуз не преминула спросить этак высокомерно — голос звучал так, словно ей уже исполнилось все семьдесят:
«Не будешь так добра уточнить, какого рода будущее ты имеешь в виду?»
Но Мэгги ничего не хотела слушать. Ей было наплевать. Ей уже стукнуло двадцать восемь, сегодня десятая встреча выпускников средней школы, и лучше ее в этом зале не выглядела ни одна девушка.
Собравшиеся во все глаза уставились на Мэгги, когда та вошла в «Черри-Хилл Хилтон» в облегающем черном платье для коктейлей, с тонкими бретельками, на шпильках от Кристиана Лабутена, позаимствованных еще в прошлый уикэнд из шкафа сестрицы. Хотя Роуз позволила себе растолстеть — вот уж действительно старшая… не старшая, а старая, — размер ноги, слава Богу, у ниx по-прежнему оставался одинаковым. Под жаркими взглядами Мэгги расцвела и, улыбаясь, скользящей походочкой проследовала к бару: бедра покачивались как бы в такт неслышной музыке, на запястьях позвякивали браслеты. Она хотела, чтобы бывшие одноклассники хорошенько рассмотрели то, чего в свое время лишились. И это девочка, которую все либо дразнили умственно отсталой, либо игнорировали. Та самая, которая слонялась по коридорам школы, утопая в широченной армейской куртке отца, жалась к шкафчикам в раздевалке. Что же, пусть полюбуются, как расцвела прежняя Мэгги! Марисса Нусбаум, и Ким Пратт, и особенно та сучка, Саманта Бейли, с ее грязновато-блондинистыми волосами и пятнадцатью фунтами, которые она накопила на бедрах, с тех пор как окончила школу! И все чирлидеры[1]
, те самые, которые издевались над Мэгги или в лучшем случае смотрели сквозь нее. Вот именно, сквозь нее! Пусть теперь пожирают ее глазами… а еще лучше предоставим это их лысеющим мужьям-занудам!
— О Боже, — простонал Тед Головастик, расстегивая брюки.
В соседней кабинке кто-то спустил воду в унитазе.
Мэгги покачнулась на каблуках, Тед — или Тад? — нацелился и промахнулся, и снова нацелился, слепо тычась в ее бедра и зад. «Как будто слепая змея нападает», — подумала Мэгги со стоном, который Тед, очевидно, принял за проявление страсти.
— О да, беби. Тебе нравится, да? — оживился он, принимаясь пихать ее еще энергичнее.
Мэгги подавила зевок и оглядела себя, с удовольствием отметив, что бедра, упругие и твердые после долгих упражнений на тренажере, гладкие, как пластик, после недавней обработки восковым карандашом, даже не дрогнули, несмотря на неистовые толчки Теда. А педикюр — само совершенство. Она была не совсем уверена насчет этого оттенка красного, сначала ей показалось, что лак недостаточно темный. Но теперь, глядя на блестящие ноготки, Мэгги убедилась в правильности выбора.
— Иисусе! — взвыл Тед тоном, где странно смешались экстаз и разочарование человека, как бы узревшего божественное видение и не совсем понявшего, что же оно означает.
Мэгги познакомилась с ним в баре где-то через полчаса после приезда, и оказалось, что он вполне соответствует ее стандартам: высокий блондин, хорошо сложен, не растолстел и не облысел, как парни, бывшие в школе королями вечеринок. Он давал бармену на чай по пятерке за каждую очередную порцию спиртного, хотя напитки были бесплатными, хотя он вовсе не был обязан это делать, а кроме того, он говорил Мэгги именно то, что она хотела слышать.
«Чем занимаетесь?»
«Я артистка», — с улыбкой призналась Мэгги, что было чистой правдой. Последние полгода она работала бэк-вокалисткой в группе «Уискид бискит», исполнявшей ремейки диско-классики в стиле треш-метал. Пока что им удалось заполучить ангажемент ровно на одно выступление, поскольку на исполнение «Макартур-парк» в стиле треш-метал особенного спроса не наблюдалось. Мэгги вполне отчетливо сознавала, что держится в группе исключительно из-за каприза солиста, надеявшегося, что она с ним переспит. Но все же это было что-то: крохотная зацепка, микроскопическая надежда на осуществление мечты. Шаг к славе. К карьере звезды.
«Мы не были одноклассниками, — говоря, он непрерывно обводил ее запястье указательным пальцем, — иначе я наверняка бы вас запомнил».
Мэгги опустила глаза, играя со своим рыжеватым локоном и размышляя, что лучше: провести босоножкой по его ноге или вытащить шпильки и дать волосам рассыпаться по спине? Нет, они не учились в одном классе. Ее держали в «специальных классах» вместе с недоумками и наркоманами. Даже напечатанные крупным шрифтом учебники были совсем другими: чуть-чуть длиннее и тоньше, чем обычные. Хоть заворачивай их в оберточную бумагу, хоть сунь в рюкзак — другие, нормальные ученики все равно их узнавали. А, да хрен с ними! Хрен с ними со всеми! Пошли они на хрен, эти смазливые чирлидеры и парни, охотно обжимавшиеся с ней на задних сиденьях родительских машин, но не замечавшие ее в упор при встрече о школьном коридоре.