Чужая среди своих
Шрифт:
— Неужели ты не понимаешь?! Я не одержимая чем-то. Во мне нет демона или призрака, которого можно изгнать. Изменения происходят внутри меня! Ты сейчас мучаешь не нечисть, а меня саму.
Воин сокрушенно вздохнул.
— Мелькали такие подозрения, но я все же надеялся, что ритуал выжжет в тебе нечистую кровь.
Он отвел амулет — в ту же секунду я застонала от облегчения. Боль утихла, оставив после себя лишь саднящие отголоски. Такое ощущение, что вся моя плоть покрылась ожогами, но по сравнению с тем, что пришлось вытерпеть, это казалось почти незаметным. Меня уже даже не смущало, что лежу почти что голая перед чужим мужиком. Я себя даже женщиной сейчас не воспринимала. Скорее, обожженным куском мяса. Но уже через пару минут боль и воспоминания о пережитом ужасе отошли на второй план. Я вдруг осознала, что для меня значит то, что ритуал не принес результата.
Воин сидел рядом, мрачный и сосредоточенный, и явно о чем-то размышлял. И нетрудно догадаться, о чем. Какому виду смерти лучше меня предать. Морщась от боли в обожженной коже, я с трудом села на покрывале и снова обхватила плечи руками. Жалкая и дрожащая, смотрела на того, в чьих руках сейчас была моя жизнь.
— Как ты станешь убивать меня? — еле слышно выговорила.
Воин сцепил зубы и поднялся на ноги. Отвернувшись от меня, несколько раз с шумом вдохнул и выдохнул. Потом подошел к сумке и достал из нее бутыль с водой и полотенце. Вернувшись ко мне, смочил полотенце водой и стал стирать с моей кожи краску.
Я тут же застонала от новой вспышки боли, но с удивлением ощутила, как в том месте, где тело очищается, боль утихает. Похоже, чтобы процесс регенерации запустился, нужно удалить с кожи странные символы. Но зачем Воин это делает? Не проще ли убить меня, пока я совершенно беспомощна? Или у них какой-то особый кодекс чести, запрещающий убивать слабого противника? Нет, это вряд ли!
— Что ты делаешь? — совершенно деморализованная тем, что происходит, спросила я.
— Смываю краску, — последовал очевидный ответ на глупый вопрос.
— Зачем?
— Не вижу необходимости в бессмысленных мучениях.
— Мучениях жертвы? — сглотнув, уточнила я. — Весьма благородно с твоей стороны. Дашь мне возможность умереть с честью? В бою?
— А ты собираешься вступить со мной в бой? — нотки снисходительности в голосе лучше всего показали, что как противника он меня не воспринимает.
Даже обидно стало! Неужели не знает, что даже у еще не прошедших окончательное перерождение вампиров силы приличные? Может, у меня все же есть шанс? Докажу ему, что не так уж и слаба! Попробую подороже продать свою жизнь! Тем более что солнце уже клонится к закату, и я чувствую, как тело наполняет сумеречная энергия. Я благоразумно не стала озвучивать свои коварные замыслы, давая Воину возможность полностью избавить мое тело от краски.
— Одевайся! — покончив с этим занятием, бросил он, отходя к костру и демонстративно отворачивая голову. Я еще больше удивилась неожиданному проявлению деликатности и поспешно стала натягивать одежду. Умирать — так с достоинством!
Закончив приводить себя в порядок, неуверенно замерла, не зная, что делать дальше.
— Садись, — заметив мои затруднения, буркнул Воин и кивнул на место рядом с собой.
Хотелось совершенно другого — бежать отсюда, как можно дальше, но я все же подошла и устроилась рядом. Инстинктивно протянула руки к огню, хотя холодно мне не было. Наверное, сказались прежние человеческие привычки. Приятным было ощущение тепла, согревающего руки. Мимолетно мелькнула мысль, какой теперь воспринимается моя кожа людьми. Такой же холодной, как у полноценных вампиров, или все же не совсем?
Поймала на себе задумчивый взгляд Воина и поспешно отдернула руки от огня, словно он поймал меня за чем-то непристойным. Собственная странная реакция смутила. Что движет этим человеком? Я никак не могла этого понять. После наставлений Эрбина мне казалось, что Воины Светлого бога лишены сомнений, для них есть черное и белое. Но Диор доказал, что это не так. Судя по тому, что я все еще жива, ему явно не хочется меня убивать. Но есть ли у него выбор?
— Ты убьешь меня? — тихо спросила, чувствуя, как от неопределенности уже просто голова взрывается.
— Так было бы правильнее всего, — он тряхнул головой, словно отгоняя какие-то мысли. — Но я чувствую неуверенность в том, что убить тебя — единственное решение.
Я оценила его откровенность. Воин был со мной абсолютно честен и это внушало уважение.
— А для тебя возможен выбор? — я пытливо смотрела на него, пытаясь по выражению лица определить, что он чувствует. Но не могла разгадать — сейчас его черты были непроницаемы.
— Пока ты еще не вампир, — Диор вздохнул и потер лоб. — И чувствую, что ты не лгала, когда говорила, что не хотела для себя подобной участи. Возможно, таким, как ты, еще можно помочь. Но моих знаний для этого не хватает.
— Думаешь, кто-то из вашего братства мог с таким сталкиваться?
Я встрепенулась от вспыхнувшей надежды.
— Не исключено, — он пожал плечами. — Я мог бы обратиться к более опытному Воину. А лучше всего, к Хранителю знаний братства…
— Но ты не уверен, что не совершаешь ошибку… — закончила я фразу за него. — Ведь моя безобидность может быть обманчива. Да и твои тебя вряд ли поймут.
Во взгляде Воина мелькнуло удивление.
— А ты не так проста, как кажешься.
Я пожала плечами.
Как же надоело, что мужики предпочитают воспринимать меня наивной глупышкой!
— Но сейчас ты меня не убьешь, — помолчав, озвучила то, что поняла отчетливо. — Хочешь получше присмотреться.
Он пытливо изучал мое лицо, потом медленно кивнул.
— Если ты дашь мне хотя бы малейший повод счесть, что я совершаю ошибку, колебаться дальше не буду, — проговорил он, прищурившись.
Получив подтверждение, что никто меня убивать не собирается, по крайней мере, сейчас, я повеселела. Уже кое-что! А повода я ему давать не собиралась. И правда многое бы отдала, чтобы снова стать человеком. Если кто-то из знакомых Воина знает способ мне в этом помочь, пойду за ним хоть на край света!
— Спасибо тебе, — искренне воскликнула я.
Он угрюмо кивнул.
— Пока не за что. Ты должна понимать, что если способа снова сделать тебя человеком нет…
— Я поняла, — поспешно прервала его, не желая, чтобы договорил то, что испортит эту минуту. Сейчас во мне зародилась надежда и я упивалась этим ощущением.
— Нужно поесть, — хмуро проговорил Диор, доставая из сумки хлеб и вяленое мясо. Потом до него, видать, в полной мере дошло, кто перед ним, и он неуверенно пожал плечами. — Или ты уже не можешь есть такую еду?