Чужая в чужом море
Шрифт:
— Добрая девочка, — констатировал Фрэдди.
— Ты же сам сказал: его не жалко. И Жанна согласилась.
— Но я не соглашалась, что его надо было убить. Кстати, вчера я общалась с девушкой, которая делает репортажи о процесс Штаубе в Гаагском трибунале.
— В каком еще, на фиг, Гаагском трибунале? – удивилась Элеа, — Если ты про тот суд, который сейчас будет на атолле Арораэ, то это вообще про другое.
— Я полагала, что решается вопрос об экстрадиции Штаубе в Гаагу, — заметила Жанна.
Элеа сделала интернациональный жест, ударив левой ладонью по сгибу локтя правой.
— Вот им экстрадиция. Если
— Эрнандо Торреса вызвали в суд? – удивленно уточнила Жанна
— Ага, — подтвердила меганезийка, — Там много кого вызвали. Foa, может включим TV? Я что–то беспокоюсь, как тетя Ралина все это воспримет. Если там пойдет криво, то надо будет ей звонить и успокаивать. Знаете, какая она хорошая?
— Нидерландское «CSTV», подойдет? Там репортер Хелги Сонстром, та девушка…
— А ты разбей экран на четыре окна, — перебила Элеа. — Или дай мне пульт, я сама все сделаю. Значит, мы вытащим LantON–line, Xeno–TV–Rokki, CSTV и… Кого еще?
— Mpulu–Tira, — предложила Жанна, — Там Ллаки Латтэ, я хотела глянуть, как она…
— Глянешь на Xeno–TV–Rokki. У них общая международная программа.
— Не хочу показаться жлобом, — сказал Фрэдди, — Но, может быть, CNN?
— Aita pe–a! Четвертым делаем CNN… Вот, готово! А кого слушать, выберем по ходу.
…
На Арораэ была еще глубокая ночь, зато в Гааге уже начиналась вторая половина дня и заинтересованные лица позаботились, чтобы дата начала процесса Штаубе не прошла незамеченной. Вокруг двух модерновых 15–этажных корпусов здания Международного уголовного суда стояло плотное полицейское оцепление. Шлемы с лицевыми щитками. Большие прозрачные щиты, прикрывающие тело. Бронежилеты. Через каждые полста метров – автоцистерны–водометы и машины «скорой помощи». Движение по улицам перекрыто. Светит неяркое, еще зимнее солнышко. Кружат в воздухе мелкие снежинки. Деревья, ограды, столбы фонарей украшены причудливыми сосульками (результатом интенсивной работы водометов при минусовой температуре). Стекла в первых 3 этажах здания выбиты. На белых в светло–серую полосу стенах видны черные и красные пятна (результаты попадания бутылок с краской). Стелется жирный черный дым от горящих ведер с мазутом, вокруг них греются группы пикетчиков (в основном — тинэйджеры, но есть и люди постарше). Кто–то из них переодевается в сухую одежду – видимо, после очередной атаки на водометы. Кто–то лениво швыряет в полицейских бутылки. Одна группа, чуть в стороне от оператора, бросается в атаку. Слышны выстрелы газометов. Гранаты падают перед бегущими людьми, в воздухе расплываются желтые султанчики слезоточивого газа. TV–камера поворачивается и показывает транспаранты. На одних — портреты Штаубе, на других — оскорбительные фразы (Гаагский трибунал называют «исламскими подстилками» и «продажными шкурами»). Группы пикетчиков, похоже, разнородны в политическом смысле. Над одними — свастики, над другими – красные звезды, над третьими — черные анархистские флаги. Кое–где наблюдаются французские, германские и британские вымпелы. Между группами вспыхивают ленивые потасовки.
Жанна развела руками от удивления.
— Такой спокойный, благополучный, ухоженный город… Даже не верится…
— Не фиг
— По CNN, кажется, показывают Тегеран, — заметил Фрэдди, — Гм… А это уже Эр–Рияд. Вообще–то, по–моему, нет особой разницы. А еще говорят: шииты – сунниты…
— Animalettos, — лаконично припечатала меганезийка.
— Те, которые в Гааге со свастиками, конечно, лучше, — ехидно ответила Жанна.
— Может, и не лучше. Но ты прикинь, как надо было всех задолбать исламом, нефтью и толерантностью, чтобы вест–юро устроили такое на улице. О! Включи звук с Xeno–TV, там Шонаока, Лумбези…. У них что, мода такая, выступать с крыши «Хаммера»?
— Просто местный обычай… Между прочим, я знаю этих трех типов. Генерал Ндунти, полковник Нгакве и король Тумери. Вся коалиция в сборе.
— Откуда ты их знаешь? – удивился Фрэдди.
— Видела в Африке. Потом расскажу. Давай почитаем, тут в правой колонке экрана, кажется синхронный перевод с africaans на basic–english.
Читать оказалось особо нечего. Выступления были довольно однообразны. Герхарда Штаубе называли героем Африканского континента, каковой континент следовало в ближайшем будущем очистить от всякой неправильной публики простым и понятным методом. Несколько тысяч солдат, построенных на площади в полном вооружении, не оставляли сомнений в сути этого метода. Техника тоже была представлена: в основном, легкие бронетранспортеры и самоходные ракетные установки. Потом оператор поднял камеру вверх и показал летящие ровными треугольниками эскадрильи штурмовиков. Легкие винтовые машины с дизайном прошлого века, но их было чертовски много…
— Когда они успели? – спросила Жанна, не очень рассчитывая на ответ.
— Aita pe–a, — сказала Элеа, — Обычная постиндустриальная технология. Как, по–твоему, делают ultra–light–planers в наших фирмах? Фабрика–полуавтомат. Шлеп–шлеп–шлеп.
Меганезийка схематично показала ладошками последовательность действий какой–то роботизированной линии, видимо, хорошо ей знакомой.
— А откуда у них такие фабрики? – поинтересовался Фрэдди.
— Выбери правильный ответ из трех вариантов, — хихикнув, предложила она, — Сделали сами, получили в подарок с Тау–Кита, купили у нас.
— Не вижу ничего смешного, — заметила Жанна, — Если это все начнет стрелять…
— Там уже три поколения все стреляет, — перебила Элеа, — Мне эта хрень тоже не очень нравится, но лучше уж так, чем как у них было раньше. Ты посмотри на город. В кадре хорошо видно. Вот такие дома, электричество, водопровод, эти машинки на улице. Это появилось здесь меньше, чем за полгода. А как все изменилось в Мпулу за два года?
— Угу… Еще скажи, что оружие – это побочный эффект.
— Фиг его знает, — меганезийка выразительно пожала плечами, — Но прикинь: допустим, тебе надо выбрать: жить в Мпулу или в Иране… Аравии… Эмирате… Ну, ты поняла.
— Выбор какой–то… Небогатый. А у тебя нет другого меню?
— У меня–то есть. А вот у них – Элеа кивнула на экран, — Нет. Такие дела…
— Кстати, на счет меню, — вмешался Фрэдди, — я рискую показаться грубым, но одной закуской… В смысле, все очень вкусно, особенно оливки, но нет ли у тебя чего–нибудь более калорийного, если можно так выразиться.
Жанна почесала в затылке.
— Так, ребята… Можно, я тоже буду грубой, и спрошу: надолго ли вы ко мне?
— Вообще–то… — задумчиво произнес Фрэдди, — Я мечтал о чем–то таком лирическом…