Чужая в чужом море

Розов Александр Александрович

— Так уж устроены люди, — ответил он, снова пожав плечами, — Они спокойно спят, если кнопка в руках у болвана типа меня. Они надеются, что моя тупая готовность нажать на кнопку, приведет к тому, что на нее никогда не надо будет нажимать. Тайфуны тут не в счет, я имею в виду твой вопрос. Я на него ответил?

— Скорее да, чем нет, — задумчиво сказала она.

— Тогда давайте уже пойдем в библиотеку и займемся этой статьей. Нельзя обманывать трепетные надежды юного поколения… Блин, стилистика.

— Да ладно, — утешила канадка, стилистикой займусь я.

— Если мне нальют кофе, то и я пригожусь, —

заметил док Рохо, — В смысле, я не считаю себя крупным стилистом, но иногда пишу не только в специализированных изданиях. Полдюжины популярных статей по сравнительной этнографии…

— Сначала надо выбрать, про что пишем, — перебила Жанна, — А для этого надо выяснить, что интересно читателю. Я имею в виду, vox populi…

— Это не проблема, — заметил Тоби, — Можно использовать фок–марсового матроса. Я не знаю, кто сейчас на этом посту, и получится как жребий.

…

Фок–марсовым матросам оказалась крепкая смуглая девушка невысокого роста, скорее всего – этническая ланкийка. Возможно, она была чуть–чуть нескладной, но это вполне компенсировалось энергичностью и даже некоторым изяществом движений, и открытой улыбкой – есть такие люди, которые одной своей улыбкой могут внушить симпатию…

— Кэп, за время моей вахты особых происшествий нет. В оперативном радиусе 4 чужих военно–воздушных борта. Новозеландцы. 2 проблемных гражданских морских борта. Похоже, большие яхты в чилийской зоне ответственности, в 400 милях от Рапа–Нуи. В зоне потенциального подлета 1 бразильский КЛА. Высота 130 км, дистанция 3100 миль. Угрозы не представляет. Докладывала мастер–матрос Лакшми Дсеи.

Рэббит мельком глянул на один из обзорных экранов радара и кивнул.

— Понял тебя, Лакшми. А сейчас — не служебный вопрос. Хочешь — отвечай, хочешь — нет.

— Слушаю, кэп.

— Это — Жанна, она репортер из Канады, — начал капитан, — Она свой парень, и помогает этой юниорке Флэгг писать статью. Собирает мнения про то, что самое интересное на Элаусестере. Можно указывать несколько пунктов.

— Ну… — девушка задумчиво повертела указательным пальцем, — типа, свободный обзор Антарктического сектора, весь наш MBL между чилийской и новозеландской зонами. Никаких препятствий с юга. Абсолютно открытый океан. Если что — очень удобно…

— Да нет, — он покачал головой, — Я в смысле местных условий. Население, экономика, культура, ну, всякое такое. Личные впечатления.

— А–а, — сказала она и задумалась уже на более длительное время.

— Чем бы ты удивила своего друга, если бы он спросил про Элаусестере, — подсказала Жанна, — что бы ты сообщила ему интересного, необычного, веселого?…

— Я бы, во–первых, рассказала про фестивали зеленых черепах. Но это субъективно. Они были темой моего дипломного проекта в колледже. Черепахи, а не фестивали, я имею в виду. А про фестивали я узнала только когда нас перебросили сюда из Микронезии.

— Ты биолог по специальности? – уточнила канадка.

— Нет, я училась по системам навигации и автоматического распознавания целей.

Жанна улыбнулась и покачала головой

— Вот уж не знала, что черепахи занимаются распознаванием целей.

—

Занимаются, — ответила матрос, — С 2006 года. US Navy, проект «Madlen». Торпеда–робот, имитирующая силуэт и характер движения зеленой черепахи. Отличить такую штуку на радаре от настоящей зеленой черепахи – не простая задача. Но решаемая.

— О, боже! У вас о чем не заговоришь, получаются или торпеды, или атомные бомбы.

— Это я к слову, — пояснила Лакшми, — А сейчас я занимаюсь настоящими зелеными черепахами. В смысле, наша научно–прикладная группа ими занимается. У них своя психология. Не как у дельфинов, конечно. Но, если понимать, чего они хотят, что им нравится, то с зелеными черепахами тоже можно как–то договориться …

— Боюсь, лучше мне не спрашивать, о чем вы с ними намерены договариваться.

— Это ты зря, — ответила Лакшми, — у нас там есть и гражданская тематика. Бионика, океанография, геология дна. Ты знаешь, что зеленые черепахи пересекают океаны с постоянной скоростью 10 – 20 узлов, и ныряют на глубины до 1400 метров? А что у каждой зеленой черепахи есть родина, и леди–черепаха каждый сезон возвращается именно на свой родной остров или атолл, чтобы заняться сексом и отложить яйца? Представь: она плывет для этого иногда за полторы тысячи миль!

— А почему другие острова ее не устраивают? – поинтересовалась Жанна.

— Пока не знаем. Но это ведь не просто так, верно? В этом есть какой–то практический смысл. Зачем–то они собираются на эти фестивали соотвечественников. И аборигены зачем–то копируют эти фестивали. Я имею в виду, местные сексуальные ритуалы.

Доктор Рохо Неи похлопал Жанну по плечу.

— Я ведь тебе говорил о ритуалах, не так ли? Вот, пожалуйста. Жалко, что ты не видела этот фестиваль, он всего два раза в год. Впрочем, есть и другие ритуалы на ту же тему.

— Расскажешь подробнее? – спросила она.

— Разумеется. Еще и видео–ролики покажу. А что еще нам сообщит матрос Дсеи?

— Ну… — Лакшми снова задумалась, — Вообще вся здешняя farm–life. В смысле, не только дома–деревья, плантации водорослей, морские коровы… Хотя, и это тоже. Оно какое–то игрушечное. Если хочешь знать мое мнение, то аборигены как–то слишком срослись со своей культурной флорой и фауной. Типа, не вдруг поймешь, где заканчивается фауна и начинаются фермеры. Я не против того, чтобы быть ближе к природе, но… Короче, эти ребята, вроде бы, образованные, толковые, но как они обходятся без частной жизни? Ты заметила – тут ни у кого нет даже своего угла. Я раньше такое видела только в секторе Западно–Новогвинейского моря, где первобытные люди, как в учебнике экоистории.

Жанна кивнула в знак полного согласия.

— Да, меня это тоже поразило. На мой взгляд, это самое неприятное в коммунизме. Люди здесь лишаются индивидуальности.

— Нет, Жанна, — возразила матрос, — Тут ты здорово ошибаешься. Эти аборигены, сплошь яркие индивидуальности. Но они все нараспашку, даже в смысле настроения. Абориген встает утром и рисует у себя на коже рисунок: под настроение. Видела, наверное?

— Да, — подтвердила канадка, — Занятный обычай. Может быть, они так компенсируют отсутствие одежды. В других обществах люди одеваются под настроение, не так ли?