Чужая в чужом море
Шрифт:
Штаубе, с 600 трупами в салоне (минус те, кого выдуло) и еще одним в кабине, не надо было в Найроби. Любой техник поймет, как и почему они умерли. У эмира много денег, он их не пожалеет, желая получить в свои руки пилота, убившего его отборных солдат. Кения – это одна из самых коррумпированных стран мира. Эмир сможет договориться, чтобы убийцу очень быстро выдали сарджайским органам юстиции…
— Спасибо за помощь, Фулмине, но я боюсь трогать рули. Машина странно реагирует. Я хочу попробовать медленное снижение на прежнем курсе. Возможно, на малой высоте мне удастся закрыть люки, сейчас ничего не выходит — похоже, там что–то замерзло.
Герхард врал, не задумываясь ни о том, как потом объясняться, ни о том, куда он летит.
— ОК, Эйрбас, но учти, что после Найроби до следующего аэродрома с 3–километровой полосой, придется лететь еще 300 миль. А сейчас я гляну, что у тебя с люками.
Первый пилот увидел, что «Ченду» возвращается в строй эскадрильи. Значит «я» — это дистанционный оператор «Глипа». Он, наверное, сидит в удобном кресле, и пьет кофе. «Боже, как я хочу просто сидеть на земле и пить кофе», — подумал Герхард, глядя, как серебристый летающий ромб выполняет такой крутой разворот, при котором пилота–человека расплющило бы в лепешку центробежной силой.
— Эйрбас, у тебя приоткрыты пассажирские двери и 5 грузовых люков в днище. Таких люков на этой модели вообще не должно быть. Что у тебя за самолет?
Герхарду оставалось только вдохновенно врать дальше:
— Самолет переделали по заданию авиакампании. Мне с самого начала это не нравилось.
Оператор «Глипа» пару секунд переваривал эту информацию, а потом Герхард услышал его разговор с кем–то, видимо находящимся в операторской рубке.
— Брют, ты можешь позвонить в Иоханнесбург, ЮАР, в «South African Airways»,? Надо спрость, что у них за конструкция Airbus–EX на линии Кейп–Эмираты.
— А чего там такое? – послышался заинтересованный женский голос.
— По ходу, они вставили ему в брюхо 5 каких–то люков, — пояснил оператор, — и всю эту гребаную самодеятельность раскрыло на 12 тысячах.
— Дай посмотреть… Ого, ну и херня. ОК, уже звоню.
…
Уроженка Новой Каледонии, Брют Хапио, профессионально занималась не тем, что над землей а тем, что под ней. Иначе говоря, она была горным инженером. В операторской рубке на базе Глориоз–Лийс она оказалась лишь потому, что «сарделька» (т.е. грузовой дирижабль), до озера Удеди в Шонаока, задерживался, и ей было нечего делать. Как тут не зайти и не пофлиртовать с мальчишками из дежурной патрульной вахты? C другой стороны, она, как типичная молодая меганезийка, в общих чертах разбиралась в авиации (правда, в легкомоторной, но это уже детали). Что касается сквалыжничества по поводу техники, то этому искусству каждый горный инженер, и каждый меганезиец учатся с детства. Последовательно обхамив по телефону секретаря офиса «South African Airways», и менеджера по работе с трудными клиентами, она добралась до дежурного инженера–инспектора Овидия Кливли. Здесь она наткнулась на достойного собеседника и, после обмена любезностями типа «метан тебе в штрек» и «гуся тебе в турбину», дело дошло до дела. Итогом было уверенное заявление Овидия:
— Клянусь пробкой и штопором, это ни хрена не наш самолет!
— А чей? – резонно поинтересовалась Брют.
— Меня не парит, чей, — ответил он, и через секунду добавил, — О, черт, а где наш–то?!
— Упс, — сказала новокаледонка и, почесав пятерней типичную для melano проволочно–жесткую черную шевелюру, заключила, — По ходу, четкий терроризм. Давай, бро, зови свое гестапо, а я позову свое.
…
=======================================
73 – ЛОКАЛЬНАЯ ВОЙНА является скоротечной.
Дата/Время: 21 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс–Экваториальная Африка.
Ключевые точки театра боевых действий.
=======================================
* Шонаока. Недалеко от границы с Мпулу. Около 3 после полудня.
Совсем недавно (по календарным меркам) батальон команданте Хена, национального героя Мпулу, стремительно прокатился по стране на грузовых китайских трициклах «Jinlo» и, на берегах озера Уква, поставил жирную кровавую точку в бесконечной, как тогда казалось, гражданской войне. Сейчас те времена уже выглядели полумифическим далеким прошлым, но этот концепт трициклов так и остался базовым для Народной Мотопехоты Мпулу. Правда, «Jinlo» производства китайской компании «Hong–Foton» сменились подозрительно похожими на них «Jibo» мадагаскаро–меганезийской фирмы «Malgi–Apu» (рабочая сила в мадагаскарском Мадзунга была дешевле, чем в Гуанчжоу, а до Африки – рукой подать: 300 миль морем, и товар уже в Мозамбике). Правление «Hong–Foton», естественно, выразило возмущение таким наглым плагиатом. Мадагаскарцы ответили меганезийским афоризмом: «Присвоить и скрыть – это кража, подсмотреть и улучшить – это прогресс», добавив еще, что китайский «Jinlo» слизан с германского трицикла «Tempo» 1926 года. Все мы тут честные. Китайские бизнесмены плюнули на этот бесперспективный спор, и в порядке компенсации, слизали документацию нового флаера австралийской корпорации «Air–Borne», и занялись его производством под своей маркой. Возмущенным австралийцам прямо заявили: «Вы все там в, южном полушарии, одна банда жуликов. Сколько у вас не воруй – все равно своего не вернешь»…
— … Короче, как обычно, все со всеми разосрались, — завершила Ллаки свою короткую лекцию о рождении 7–местного трайка «Джибо», на котором, в данный момент, ехали четверо: сама Ллаки (за рулем), Рон и Пума (у правого и левого борта соответственно, держа штурмовые винтовки на коленях), и Жанна (между ними, с видеокамерой).
— Откуда в вашей армии столько этих машинок? – спросила канадка, вертя головой то влево, то вправо (со всех сторон – одна и та же картина: «джибо», набитые солдатами, медленно ползли параллельными колоннами по «дорогам бушменов» — почти скрытым среди высокой травы тропам, прорезающим плоскую, слегка холмистую саванну).
— Правительство купило пятьсот штук для наших фермеров, — пояснила Ллаки, — После гуманитарной операции, машины будут их, они будут резервисты, а на «джибо» будут возить всякую еду на рынок. Очень удобно.
— А если кого–то из них убьют на этой войне… В смысле, на гуманитарной операции?
— Если убьют, то это плохо, — согласилась Ллаки, — Но правительство тогда даст его семье, еще один «джибо», и маленький комбайн для фермы, и еще эта семья три года не будет платить за землю. Но, я думаю, на этой операции мало кого убьют. На рассвете прошла авиация. Президент Ндунти дал нашему штабу инфо про то, где стояли мусульманские повстанцы и где – катангайские федералисты. Будем проезжать – увидишь.
* Зулустан, предгорья Итумбо, 40 миль от границы с Шонаока. Около 3 после полудня.
В горах дорог мало – это трюизм. Если горы расположены в слаборазвитой стране, то дорог там может не быть вообще. Из Зулустана в Шонаока через хребет Итумбо одна дорога, все–таки, есть: «Английское шоссе», построенное колонизаторами более века назад. Оно идет из Анголы в Тейжери, столицу народа зулу, поднимается по каньону ручья Чокшо за деревушкой Кмека, и далее, за перевалом Малеле, спускается в узкую долину реки Увасаи, с незапамятных времен игравшую роль границы между племенами зулу и шонао. Через реку в XIX веке британскими колонизаторами построен мост, по которому проходит шоссе, и поднимается в горы, уже на той стороне, на землях шонао.
Бригада генерала Йомо Исанго, выдающегося зулусского полководца, младшего кузена инкоси Тумери, продвигалась обычной скоростью, около 25 километров в час, по своей земле и, по идее, никаких сюрпризов до заставы шонао на пограничной реке Увасаи даже быть не могло. Тем не менее, авангард трехтысячной бригады без приказа остановился в районе деревни Кмека, а командир головного батальона, майор Хифи Охага, толковый офицер, сообщил по рации, что его дозор наткнулся на непонятный блок–пост в воротах каньона Чокшо. На блок–посту группировка неясно чьей армии, несколько взводов. Флаг похож на ангольский, но нижняя полоса синяя, а не черная, а на верхней, красной полосе желтый рисунок немного другой. Фиг его знает, чей флаг. Атаковать их, или как?